Алексей Родионов - СССР – Канада. Записки последнего советского посла

Все наши встречи с писателем, в общем-то, касались проблем Арктики и Севера. Его рассказы о судьбе народов этих далеких и суровых районов были доходчивы и убедительны. Мне запомнились многие эпизоды из его рассказов.

Вот один из них — из жизни знакомого ему племени. Однажды, говорил он, зима выдалась особенно суровой. Наступала пора метелей. Снег засыпал хижины, и люди не могли даже сходить за ивовыми прутьями, чтобы поддержать огонь в очагах. Олений жир, которому следовало гореть и освещать жилища, давно уже был съеден людьми. Запасы оленьего мяса, которые были сделаны перед уходом оленей на юг, также исчезли. Сначала стали умирать от голода собаки. И люди были уже недалеки от этого. Наконец метель стала утихать. Старики едва могли подняться с лежанок. Женщины и дети, разрывая сугробы вблизи жилищ, выискивали обрывки старых шкур, из которых они делали похлебку. Так люди надеялись перебиться до весны. Но дни тянулись медленно, снег лежал тяжело и твердо, а дни, казалось, становились холоднее и холоднее. Съедены были даже последние собаки, а олени не появлялись. Стали умирать дети. И тогда было принято решение уйти на юг, куда пришли жить белые люди, в надежде на то, что они поделятся с ними едой. По пути многие, как старики, так и молодые, умерли.

Добравшись до хижины белого человека, всех охватила радость. Они зашли в хижину. Голодные люди уловили запах теплого жира, их взгляды устремились к мешкам с мукой. Они заулыбались — подумали, что белый человек понял их беду и поможет им! Но радость угасла. Еду, объяснили им, можно получить только в обмен на песцовые шкурки. Узнав, что люди пришли с пустыми руками, белый человек разгневался. Сняв со стены винтовку, он распахнул дверь и приказал незваным пришельцам уходить. Люди поняли, что ждать больше нечего. Возвращаться в обратный путь было еще труднее. Немногим это удалось, с горечью говорил Моуэт.

Интересны рассказы Фарли Моуэта о женщинах Севера. Их ценят не только за внешнюю красоту, но, прежде всего, за умение выделывать шкуры и кожи, шить из них одежду, переносить по полтораста фунтов на спине летом или вдвое больше тащить за собой по снегу зимой. Характер женщины не имеет никакого значения, ибо мужчины-эскимосы умеют усмирять самых строптивых.

Даже женам и дочерям вождя не положено приступать к еде, пока все мужчины, включая слуг, не закончат трапезу. Поэтому в голодное время женщинам нередко не достается ни крошки. Естественно, они питаются тайком, но делают это с величайшей предосторожностью: разоблачение грозит сильными побоями.

Брачной церемонии, как таковой, у них нет, и пары составляются по сговору родителей. Девочек просватывают в раннем детстве, но никогда не за ровню по возрасту. Поэтому часто можно встретить сорокалетних мужчин с женами десяти-двенадцати лет, а то и меньше.

Разводы довольно частые. Причинами служит невоздержанность к алкоголю, а чаще — отсутствие необходимых, по мнению мужей, достоинств у жен или же их дурной нрав. Процедура развода проста — хорошая взбучка, а потом женщину прогоняют из дома.

Вернувшись из поездки по Советскому Союзу, Моуэт с интересом рассказывал мне о сибирских городах, заводах, стройках, встречах с людьми. «Свершения Советского Союза в суровых районах Севера несравненны по великолепию и замыслу. Некогда забытые народы при Советской власти получили возможность не только выжить как сильный и жизнеспособный элемент общества, но и сохранить свое глубокое и утонченное самосознание людей, связанных с природой». Выступая с лекциями в канадских университетах, Моуэт получал массу вопросов, как в СССР удалось создать на Севере города подобно Норильску? Этот город, считают канадцы, является «одним из современных чудес света».

Фарли Моуэт подарил мне несколько своих книг с дарственной надписью, которые я читаю и бережно храню в своей библиотеке.

Одна из первых встреч у меня состоялась с премьер-министром Пьером-Эллиотом Трюдо. Он принял меня в парламенте в своем рабочем кабинете. Беседа продолжалась около часа, значительная часть времени была отведена двусторонним советско-канадским отношениям. Премьер-министр выражал искреннее желание Канады развивать и укреплять с СССР отношения дружбы, добрососедства и взаимного доверия. Большое значение он придавал консультациям по неотложным вопросам, проведению встреч на высшем уровне. С большим удовлетворением вспоминал свой официальный визит в СССР, состоявшийся в мае 1971 года, когда ему была предоставлена возможность посетить многие районы Советского Союза. В этой связи он много внимания уделил вопросам развития Севера, подчеркнув, что здесь у нас имеется много общего. От вопросов двусторонних отношений мы переходили к международной обстановке, и Трюдо откровенно говорил, что он во многом не согласен со своим южным соседом — США и, прежде всего, с их неудержимой разработкой и гонкой современных видов вооружений. Глава правительства подчеркнул, что Канада суверенное государство и не потерпит давления, с какой бы стороны оно ни исходило.

Трюдо вел себя просто, разговаривал спокойно, не проявлял торопливости и демонстрировал глубокое знание и осведомленность в тех вопросах, которые поднимались в беседе. Я ушел со встречи с премьер-министром с хорошими впечатлениями. Удовлетворенность у меня оставалась и от последующих бесед, которые стали регулярными.

Трюдо — человек высокой культуры и эрудиции, обаятельный, вызывающий уважение. Он принимал мои приглашения на обед, мы встречались на приемах и там находили возможность обсуждать накопившиеся вопросы. Его доброжелательность, умение слушать, вести беседу ровно, последовательно, ясно выражать свои мысли, отвечать на любые вопросы сразу же, создавали обстановку раскованности, свободную для обмена мнениями.

Трюдо вел себя скромно, в компании не стремился выпячивать собственное «я». Однажды, это было глубокой осенью, я провожал его в Москву. Пассажирский самолет улетал вечером. Прибыв в аэропорт на несколько минут раньше, я стал ожидать торжественной церемонии проводов главы правительства. Но к моему удивлению, ничего подобного не произошло. Ко мне подошел начальник аэропорта и сказал, что премьер-министр прибывает через 3–5 минут. Я вышел к подъезду. Подошла машина без какого-либо сопровождения, из нее вышел премьер-министр. Одет он был в обычную теплую куртку, запомнились мне большие меховые рукавицы, в руках — атташе-кейс. Мы поздоровались, обменялись несколькими фразами, и я пошел проводить его к самолету. Кроме начальника аэропорта, который шел сзади, никого больше не было. Время подошло к отлету, самолет был рейсовый, мы пожали друг другу руки, он поднялся по трапу в самолет, а я поехал в посольство.