А. Фурсов - De Conspiratione / О Заговоре

Генуя и Венеция тоже пострадали от финансового хаоса второй половины XIV — первой половины XV в., усугублявшегося эпидемией чумы, экономическим кризисом и социальными волнениями. Однако в XV в. ситуация начала меняться. Сначала уже к середине XV в. при доже Франческо Фоскари венецианцы захватили значительную часть Северной Италии, продвинувшись на terraferma до Бергамо, где лев Св. Марка столкнулся со змеем Милана. Эти новые владения, пишет Д. Абулафиа, сыграют свою роль в XVI–XVII вв., когда Венеция начнет разворачиваться на запад [20] Abulafia D. The great sea. A human history of the Mediterranean. L.: Penguin, 2011. P. 413. . Как заметил Ф. Бродель, овладев в первой половине XV в. Падуей, Вероной, Брешией и Бергамо, Венеция выкроила себе миниимперию, которая прикрывала ее со стороны Италии, [21] Braudel F. Civilization materielle, economic et capitalisme. XV–XVIIIe siecle. P.: Armand Colin, 1979. Vol. 3. Le temps du monde. P. 135. — это тоже был вклад в будущее. И все же главным источником поправления дел Венеции стал, как и в начале XIII в., Константинополь. Венецианцы, (а с ними генуэзцы) решили свои проблемы за счет Ромейской империи, где правила династия Палеологов (греческая ветвь итальянской семьи Витербо, имевшая тесные связи с Медичи). Как и в 1204 г., Венеция объединила усилия с Ватиканом (а также с Генуей); есть сведения, что они помогли Мехмеду II деньгами, а часть генуэзских наемников на службе Ромейской империи оказались предателями и открыли ворота города противнику.

Позиция венецианцев не должна удивлять, и дело не только в том, что финансово-политические выгоды перевешивали религиозные христианские чувства: «ценности становятся весьма эластичными, когда речь заходит о власти и прибыли», комментирует такие ситуации И. Валлерстайн. Дело еще и в другом. Как отмечает А. Чайткин, в раннее средневековье венецианская торгово-политическая элита в значительной степени формировалась из представителей купеческих династий Константинополя, выходцев из богатого района Фанар. «Фанариоты», в свою очередь, были в основном выходцами из Леванта, т. е. Восточного Средиземноморья. Для этого региона было характерно смешение различных этносов, культов и традиций, религиозных и магических верований, причем нередко магия оказывалась сильнее религии, наряжаясь в ее одежды, будь то христианство (гностики) или позднее ислам (псевдоислам течения «Донмё», из которого в конце XIX в. вышли лидеры младотурок).

Таким образом, в Венеции оказались представители родов, которые были псевдохристианами, придерживавшимся на самом деле либо традиций гностицизма, либо традиций древневосточных религиозных и магических культов — финикийских и особенно вавилонских. Показательно, что символ Венеции — крылатый лев, весьма распространенный на древнем Ближнем Востоке. Кстати, крылатый лев св. Марка, расположившийся на одной из колонн Пьяцетты, по-видимому, персидского происхождения (IV в. н. э.).

Таким образом, за формально христианским, католическим фасадом Венеции/ собора св. Марка пряталась иная традиция, скрытно противостоящая христианству или, как минимум, альтернативная ему. В связи с этим отношение Венеции к Ромейской империи, с одной стороны, и к католическому миру, Ватикану, с другой, определялось не только финансово-экономическими резонами, но и идейно-религиозными: и в этом плане, а не только в финансовом Венеция выступала по отношению к христианской Европе в качестве «чужого».

Казалось, перед Венецией открываются радужные перспективы, особенно после того, как турки не без помощи венецианцев и с помощью генуэзцев захватили Константинополь (1453 г.) и венецианцы в благодарность получили свои «бочку варенья и корзину печенья» — по сути Османы передали в их руки кураторство дипломатией и разведкой Османской империи. Однако ситуация начала работать против Венеции.

Во-первых, Османская империя была намного сильнее приходящей в упадок Ромейской, у нее были свои торговые интересы на Востоке и она объективно если не перекрывала, то затрудняла венецианцам торговлю с Востоком. Венеция исходно была восточно-ориентированным городом: в то время как все остальные города-коммуны Северной Италии смотрели либо на север, в сторону императора, либо на юг, в сторону папы, Венеция повернулась ко всему этому и даже к Италии спиной и смотрела на восток [22] Norwich J.J. A History of Venice. N.Y.: Alfred Knopf, 1982. P. 182. . И вот эта ориентация ставилась под угрозу. Как заметил Р. Краули, Османы грозили разрушить брак Венеции с морем [23] Crowley R. City of fortune. How Venice won and lost a naval empire. L.: Faber and Faber, 2011. P. 298. — Средиземным, разумеется.

Во-вторых, португальцы (Вашку да Гама) проложили новый путь в Азию — вокруг Африки, оставив венецианцев в «геоторговом офсайде». Посол Венеции в Каире сказал, что открытие пути на Восток вокруг Африки — это «causa de grande ruina del stato Veneto» («причина огромного ущерба государству Венеции») [24] Findlay R., O’Rurke K. Power and plenty. Trade, war, and the world economy in the second millennium. Princeton and Oxford: Princeton Univ. press, 2007. P. 204. .

В-третьих, в 1509 г. против венецианцев в Камбрейской лиге объединились почти все крупные европейские государства (кроме Англии), включая Священный престол, ив 1511 г. Венеция потерпела поражение. Полного стирания из Истории венецианской олигархии удалось избежать только путем подкупа папы Юлия II (первый римский первосвященник, труп которого забальзамировали).

Таким образом, в начале XVI в. Венеция оказалась в весьма трудном положении, и ее верхушка стремилась сделать все, чтобы больше не оказаться один на один со всей Европой. Для этого нужно было, во-первых, заручиться поддержкой какой-либо из европейских держав, плотно привязав ее в финансовом плане; во-вторых, сделать так, чтобы Европе было не до Венеции, т. е. разжечь в ней конфликт. Внешнеполитическая ставка была сделана на Габсбургов. Здесь венецианцы перехватили эстафету у генуэзцев. Последние, контролируя в финансовом плане Бургундию (XV в. в истории Франции именуется «бургундским» — по роли и значению этого герцогства) и франкоговорящие швейцарские кантоны, весьма поспособствовали брачному союзу бургундского дома и Габсбургов. Результат — контроль над Испанией, а следовательно и Португалией (недаром Дж. Арриги первый цикл накопления капитала назвал генуэзско-иберийским, подчеркивая его симбиотический характер). Теперь нужно было протолкнуть Габсбурга на трон Священной Римской империи, и венецианцы этим активно занялись.

Их серебро, пришедшее через немецких ростовщиков (с середины XVI в. шло активное освоение венецианцами юга Германии: в Нюрнберге и Аугсбурге возникли «венецианские кварталы» [25] Braudel F. La Mediterranec et le monde mediterraneen a l’epoque de Philippe II. P.: Armand Colin, 1990. P. 256–257. , в тесном контакте с венецианцами работали Фуггеры), помогло Карлу I Габсбургу стать императором Священной Римской империи Карлом V; у его конкурента французского короля Франциска I не хватило денег на подкуп выборщиков. Франциск I готов был заплатить курфюрстам-выборщикам 3 млн крон золотом. У внука Максимилиана I Карла I таких денег не было, и тогда за дело взялись венецианцы, призвав Фуггера, который обеспечил сумму большую, чем та, что располагал французский король. К 1515 г. скупка голосов достигла цели — Карл стал императором [26] Норден А. Некоронованные властители. М.: Прогресс, 1978. С. 66–67. . Один нюанс: поддержка избрания Карла против Франциска не помешала венецианцам буквально через несколько лет профинансировать Франциска I в войне с Карлом V, которого, в свою очередь, финансировали генуэзцы [27] Маккенни P. XVI век. Европа: экспансия и конфликт. М.: Росспэн, 2004. С. 317. . А вместе они делали одно общеитальянское дело, разжигая и поддерживая конфликт, суливший хороший гешефт и отвлекавший внимание от их городов. В 1523 г. Якоб Фуггер Богатый (1459–1525) писал Карлу V, что без его, Фуггера, помощи «его величество не получили бы римскую корону», но он, естественно, умолчал о том, что значительную часть суммы предоставили венецианцы — то была их политическая игра, направлявшая экономическую игру Фуггеров. Остается сказать лишь то, что результатом этой венецианской игры были итальянские войны между Испанией и Францией, продолжавшиеся всю первую половину XVI в.