Михаил Домогацких - Последний штурм

8 апреля с военного аэродрома Таншоннят поднялся в воздух истребитель-бомбардировщик «Ф-5Е». Его вел пилот Нгуен Тхань Чунг, в начале года вернувшийся из Соединенных Штатов после окончания высшего военно-воздушного училища.

Поднявшись с аэродрома, он направил машину на северо-восток от Сайгона, а затем, развернувшись, взял курс на президентский дворец. Он шел почти на бреющем полете. Впереди — дворцовый парк. Нгуен Тхань Чунг сбросил свой груз и стремительно взмыл вверх, а потом услышал взрывы, после которых начался пожар. Нгуен Тхань Чунг не видел этого, он вырвался за пределы зоны противовоздушной обороны Сайгона и полетел на аэродром сил освобождения, где уже ожидали его приземления.

За три дня до этого события Нгуен Тхань Чунг встретился со связным секретаря подпольного комитета партии.

— Партийный комитет приказывает вам, товарищ, покинуть сайгонскую армию. Она накануне разгрома, и мы не хотим рисковать вашей жизнью.

— Но я еще ничего не сделал! — возразил майор сайгонских ВВС. — Дайте какое-нибудь серьезное задание, а то что же я скажу товарищам, когда будут спрашивать, что я сделал для победы.

— Вы сделали столько, сколько могли в этих условиях. Мы всегда получали от вас ценную информацию. Теперь настало время возвращаться и служить в армии освобождения.

Ночь Нгуен Тхань Чунга была бессонной. Он вспоминал всю свою недолгую жизнь, и все воспоминания были связаны с отцом, мудрым, добрым, мужественным. Однажды Чунг отлучился из дома на целый день. Предстоял последний экзамен в гимназии, и они договорились с товарищем посидеть за книгами. А вернувшись на следующий день, увидел на обжитом месте обгорелые развалины. По доносу предателя полицейские ворвались в дом сразу после ухода Чунга. Отец, как рассказывали потом соседи, решил не даваться живым в руки своих врагов и начал отстреливаться. Одного полицейского он убил, второго ранил, остальные открыли огонь из автоматов. В неравной схватке отец погиб.

Друзья отца взяли Нгуен Тхань Чунга к себе, выправили ему документы на другое имя, помогли поступить в Сайгонский университет.

Через год секретарь горкома сказал ему:

— У тебя хорошая легенда, Чунг, — сын крупного богача, благонадежный. Тебе надо делать карьеру в армии. Нам будут очень нужны военные специалисты: видишь, какую войну развязали американцы? Если пройдешь по здоровью, я советую тебе идти в авиацию.

Чунг подал заявление о зачислении его в армию. О нем даже писали газеты: настоящий патриот. Студенты — а это были дети богатых и знатных семей — в армию не рвались, им было хорошо за широкими спинами отцов, занимавших хорошие посты в сайгонской администрации: члены правлений банков, экспертных компаний, крупные торговцы, финансисты, чиновники, снабженцы, тесно связанные с американской армией и наживавшиеся на спекуляциях вокруг американских поставок… Он прошел комиссию, его приняли в летную школу. Учился Чунг прекрасно, сочетая учебу с осторожной подпольной разведывательной работой. В числе лучших выпускников или сыновей крупных военных его направляли в Соединенные Штаты для продолжения учебы. Накануне отлета в Америку Чунг встретился с руководителем подполья.

— Лицо мне твое не нравится, Чунг, — сказал тот. — Почему такая грусть?

— Ну как же, товарищ Нгуен, опять никакой работы не будет, опять я должен учиться. А когда бороться, бить врага?

— Ты еще молодой коммунист, Чунг. Когда мы тебя приняли в партию-то? Год назад, не так ли?

— Да, год назад, — подтвердил Чунг.

— Вот-вот. Значит, впереди у тебя еще целая жизнь, и борьбы на нее хватит. Мы тебе даем наказ: изучай лучше военное дело и возвращайся грамотным офицером. Это нам пригодится.

Вернулся Чунг, когда сайгонский режим уже был обречен. «А я так ничего серьезного и не сделал», — с грустью думал он. Потом пришла мысль: президентский дворец. Седьмого апреля вечером он обратился к своему командиру с просьбой поручить ему разбомбить какой-нибудь крупный объект Вьетконга.

— Какие у Вьетконга объекты, — возразил тот, — нам важнее его штабы, артиллерийские позиции. Завтра полетишь на свободную охоту. Найдешь подходящий объект, бей без промаха.

Нгуен Тхань Чунг этим объектом избрал президентский дворец, не зная, что президента в нем не было. Но бомбовый удар по дворцу сыграл свою роль, в головы многих людей он поселил мысль о неизбежном крахе. На территории дворца велись работы по укреплению обороны. Через каждые 30—40 метров были возведены бетонные блиндажи с крупнокалиберными пулеметами, установлены зенитные орудия. На его территории дополнительно к личной охране президента разместилось воинское подразделение. На лужайке перед дворцом дежурил тяжелый вертолет. На дорожках парка и вокруг огромного здания стояли танки с расчехленными орудиями.

Девятнадцатого апреля стало известно, что войска освобождения прорвали оборону в самом надежном месте — у Суанлока, и теперь только чудо может остановить их на пути к Сайгону.

Американский посол не верил в это чудо.

Накануне он встретился с министром обороны сайгонского правительства, только что совершившим инспекционную поездку по всем участкам фронта.

— Каково ваше мнение о нынешней обстановке на фронте, господин министр? — спросил Мартин.

— У нас есть пословица, господин посол: «И котел с трещиной, и крышка с дыркой». Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?

— Конечно, господин министр.

— Положение отчаянное, — грустно сказал министр. — Той силе, которую двинул на нас противник, у нас нечего противопоставить.

— Но ведь у вас, насколько мне известно, есть еще много вооружения — танки, самолеты, орудия, много боеприпасов.

— Есть. Я боюсь, господин посол, что та техника, которую мы успели получить недавно, попадет в руки коммунистов не отмытой от смазки или не собранной.

— Но этого нельзя допустить ни в коем случае, — сердито произнес посол.

Министр беспомощно развел руками.

— Обстоятельства сильнее нас, господин посол. Наше государство, которое вы долго поддерживали, находится действительно в самом критическом положении. Счет жизни надо вести не на месяцы, даже не на недели, а на дни. Теперь уже нет никакой организующей силы, ничто не способно приостановить агонию.

— А президент?

— Президент? — горько усмехнулся министр. — Президент делает вид, что чем-то руководит, а сам рассматривает карту, подыскивая место, где можно найти убежище.

— Вы слишком беспощадно судите, господин министр.

— У нас не осталось времени для более вежливых выражений. Прощайте, господин посол. Вряд ли жизнь предоставит нам возможность встретиться еще раз.

Посол начал что-то говорить, но министр перебил его: