Михаил Домогацких - Последний штурм

«Впервые в жизни я осознал громадную сложность самого механизма войны. У меня, как, я думаю, и у Макнамары, надолго появилось сомнение в способности любого человека правильно разобраться в происходящем. Все было слишком распыленно, слишком много такого, что имело критическое значение, происходило за кулисами».

Нго Динь Зьем каждый день получал обширную информацию об открытой и тайной работе членов миссии. Он знал, что одни из них встречались с генералами, у которых с Зьемом были натянутые отношения, и вели с ними долгие беседы. Другие были слишком любопытны и настойчивы в стремлении изучить личную жизнь членов его семьи, ее участие в деловой жизни, взаимоотношения друг с другом. Когда ему доложили, что с ним хотят встретиться Макнамара и Тэйлор в сопровождении посла Лоджа и руководителя группы военных советников Харкинса, Зьем решил, что во время встречи он возьмет управление беседой в свои руки и покажет американцам неприглядность и неискренность их поведения.

Беседа в президентском дворце «Зялонг» началась действительно, как задумал Нго Динь Зьем. Он, не дав гостям осмотреться, начал обвинительный монолог в довольно сильных выражениях. Постоянно вскакивая со своего места, он суетливо закуривал новую сигарету, оставив старую дымиться в пепельнице, подбегал к огромной, во всю стену карте Вьетнама и показывал места, где он успешно ведет бои с Вьетконгом и наносит ему тяжелые удары.

Гости слушали, не перебивая, и это выводило Зьема из равновесия, сбивало с той позиции, которую он сам определил. Наконец не выдержав, он, повернувшись к Макнамаре, стал жестко говорить о том, что у него уже составлено досье об участии американских представителей в Сайгоне — военных и гражданских — в подготовке антиправительственного заговора. Он остановился, чтобы перевести дух, и Макнамара вклинился в эту паузу.

— Вопрос об участии американцев в каком-то заговоре, господин президент, настолько недобросовестная выдумка кого-то из ваших помощников, что я счел бы оскорблением обсуждать его. Мы стоим полностью на вашей стороне, и вам это хорошо известно. А то, что у нас раздается порой критика вашей администрации, то это нельзя иначе объяснить, как желанием поднять престиж и эффективность деятельности вашего правительства.

— Можно было бы, господин Макнамара… — начал несколько растерянно Нго Динь Зьем, но Макнамара перебил его, пренебрегая этикетом и правилами хорошего тона. Сейчас было не до этого.

— Мы глубоко озабочены, господин президент, религиозными и другими волнениями в вашей стране и в связи с этим хотим сказать, что у нас растет тревога, что политические упущения вашего правительства могут нанести серьезный ущерб войне.

— Это клевета, распространяемая некоторыми газетами, в том числе и американскими! — возмутился Нго Динь Зьем. — Я хочу вам сказать, что Соединенные Штаты не понимают того, что происходит в нашей стране. Я полагаю, что ваши представители здесь неправильно информируют президента, государственный департамент.

— Это в мой адрес, господин президент? — сухо спросил посол.

— Вы у нас как посол молодой, господин Лодж, мы вам очень рады и как раз на вас возлагаем надежды в решении наших трудностей и устранении непонимания нас Вашингтоном.

Макнамара снова перебил президента:

— Как нам следует понимать, господин президент, недружественные, крайне тенденциозные и раздраженные высказывания мадам Ню в адрес наших людей, находящихся во Вьетнаме? Вот послушайте, — Макнамара извлек из кармана газетную вырезку и прочитал: «Американские младшие офицеры ведут себя во Вьетнаме как жалкие наемники. Американцы хотели бы распоряжаться у нас так, как в какой-нибудь колонии». Это пишет мадам Ню, господин президент, и такие выпады глубоко оскорбляют американский народ.

— Господин Макнамара, господа, — назидательно произнес Зьем, поняв наконец, что от него требуют американцы, — мадам Ню — член парламента и как таковая имеет право говорить то, что думает. Это право, как мы знаем, сохраняется и за членами конгресса Соединенных Штатов. Не так ли?

— Ваш ответ, господин президент, нас не удовлетворяет. Видимо, к этому вопросу придется возвратиться еще раз. Будет лучше, если вы решите его как можно быстрее.

Это был намек, в котором Зьем услышал угрозу.

Весь месяц шла оживленная переписка между посольством в Сайгоне и государственным департаментом, переговоры президента Кеннеди с руководителями министерства обороны и ЦРУ, поиск всевозможных вариантов маскировки собственного участия в щекотливом деле, которое, с одной стороны, привело бы к безусловному успеху, а с другой, отвело бы в случае неудачи даже тень подозрения с администрации Соединенных Штатов. Президент Кеннеди старался добиться от людей, державших в руках нити заговора, обещания не расправляться с Нго Динь Зьемом физически, а дать ему возможность вылететь в любую страну, включая Соединенные Штаты.

Но в ЦРУ вопрос об убийстве братьев стоял совсем по-другому. Новый резидент ЦРУ в Сайгоне на запрос своего директора Маккоуна, есть ли возможность сохранить жизнь Зьему, сообщил вполне определенно: «Глава заговора генералов «Большой Минь» изложил несколько вариантов возможных действий, но ни один из них не оставляет места для положительного ответа на этот вопрос. Я считаю, что мы не можем безоговорочно выступать против планов убийства, поскольку все остальные варианты означают либо кровавую баню в Сайгоне, либо затяжную борьбу, которая может разделить армию и страну».

Маккоун решил еще раз поговорить с братьями Кеннеди. Президент испытывал какое-то подобие угрызения совести и все говорил об обеспечении «убедительного отрицания непричастности к убийству». Министр юстиции Роберт Кеннеди был согласен на любой исход.

В последней декаде октября командующий южновьетнамскими вооруженными силами генерал Чан Ван Дон сообщил послу Лоджу, что всю подготовку к перевороту он берет на себя и отступления больше не будет.

— Мой командный пункт, — сказал он, — будет находиться в Генеральном штабе.

— Когда это произойдет, господин генерал? — спросил Лодж.

— Я уже обещал информировать правительство США за четыре часа до переворота, господин посол, но начиная с 30 октября я прошу вас оставаться все время дома до специального уведомления.

— Есть ли у вас еще какие-нибудь пожелания, господин генерал?

— Да, господин посол. Я думаю, что соответствующие передачи «Голоса Америки», и не столько на Вьетнам, сколько на другие страны, могли бы оказать нам хорошую политическую помощь и поддержку. Для того чтобы передачи были убедительнее, можно использовать вот эту информацию, — и он передал пухлый пакет с материалами. — Естественно, господин посол, в передачах не должен называться источник этой информации.