Анатолий Уткин - Большая восьмерка: цена вхождения

Кого-то смущает сравнение с прежними тоталитарными агрессорами? Обратимся к классическим демократиям. В главных испытаниях прошедшего века лидеры ведущих демократических стран обращались к беспроигрышному элементу, к чувству национального самосознания, уязвленной гордости обиды за униженную объективным ходом событий страну. Президент Ф.Д. Рузвельт на все лады использовал формулу, что «мы, американцы — как народ — не можем, будучи вместе, потерпеть поражение». Это относилось и к Великой депрессии и к Второй мировой войне. Уинстон Черчилль в самый мрачный для своей страны час обращался к немеркнущим примерам патриотизма королевы Елизаветы Первой, не склонившейся перед Великой Армадой, к образам герцога Мальборо и адмирала Нельсона. Президент де Голль говорил о Франции како «мадонне с фресок». Мы напоминаем умонастроение лидеров демократических стран, а не самоослепленных национал-диктаторов. В чувстве обостренного патриотизма есть жизненно важный потенциал, который с блеском использовали Вудро Вильсон, Дэвид Ллойд Джордж и несчетный сонм борцов с национальным самоограничением.

Народы готовы вынести многое, когда их «осеняют праведные знамена». И напротив, сервильность вождей ведет их в долину национального забвения (чему пример — недавняя российская история). В этом плане смена кремлевского руководства характерна именно обращением к общему и общепонятному чувству. То, что было благом для других стран в их трудный час, не может быть абсурдно кокетливой претензией в трудный час России. Эта глубокая вера в общую судьбу является важнейшей предпосылкой упорного труда на долгом пути возвращения, вдохновенной творческой мысли наших ученых, спокойной уверенности учителей грядущих поколений, созидателей материальной основы новой экономики. Это та основа, на которой можно строить будущее. Если бы этой веры в себя и свою судьбу не существовало, на национальной истории можно было бы поставить крест. Но именно на вере в себя и в свое будущее покоится могущество современных гигантов — тех держав, чьи могущество и усилия определят ход XXI века. Откровенная цель — не попасть на задворки истории.

Что очень существенно, мнение политической элиты и основной массы населения в данном случае совпадают. Причем речь идет даже о самом прозападном крыле. Достаточно напомнить эпизод недавних предвыборных дебатов, когда один из лидеров Союза правых сил А. Чубайс обвинил лидера «Яблока» Г. Явлинского, ни более ни менее, как в недостаточном патриотизме. И путь нынешнего президента к высшему в государстве посту был проложен в том же верном, беспроигрышном направлении. Даже отблеска этой идеи было достаточно, чтобы создать вторую (по числу мандатов в Государственнной Думе) партию в стране.

Но столь очевидным образом мобилизованное национальное чувство едва ли ведет ныне к героическому созиданию. Речь идет о более грустном, заземленном, существенном. На кону гораздо более трагическое — национальное самосохранение. На горизонте появились четыре всадника Апокалипсиса: колоссальная утечка капитала из страны; нарушенный механизм государственного управления, ведущий к сепаратизму; массовая безработица; посуровевшее внешнее окружение.

1. Возможно, первая опасность — самая насущная и страшная. Год за годом корыстный слой вывозит свои капиталы за пределы страны, лишая ее стимулятора развития, обращая и без того скудный национальный капитал из средства спасения своей страны в источник процветания заграничных банков и компаний. Какое-то время страна еще сможет продержаться на нефтедолларовом допинге, но наступают сроки расплаты с внешними кредиторами, и неправедный многомиллиардный исток национального богатства может довести страну до комы. И уж определенно до ненависти к очередному социальному конструкту, позволяющему смертельно опасное валютное кровопускание— отток основной денежной массы.

Напомним, что в годы Великой депрессии каждый отплывающий из США лайнер означал уход из национального рынка одного миллиарда долларов. И президент Рузвельт был вынужден «заморозить» банковскую систему, ввести средства государственного регулирования, чтобы сохранить в стране доллары. В сходных обстоятельствах гордые Британия и Франция отказались выплачивать международные долги (мы говорим только о демократических странах). Самый убежденный западный демократ вне всякого сомнения закроет национальные границы, если через них — как у России сегодня — вывоз капитала будет значительно больше ввоза, что ведет к неизбежному истощению финансовой системы с сопутствующим крахом социальных устоев в финале.

2. Когда Бенджамин Франклин, Джордж Вашингтон и иже с ними увидели опасность необратимой самостоятельности штатов, они поступили не совсем конституционно — созвали в Филадельфии совет 55 «мудрецов» и за закрытыми дверями написали новую конституцию, резко усилившую федеральный центр. Теперь в американском национальном пантеоне нет более славных героев — их конституции поклоняются новые и новые поколения американцев. Не меньшая, чем от старой американской конфедерации, опасность исходит от самодовлеющих регионов — субъектов Российской Федерации. Тем больше оснований утверждать, что созданная впопыхах конституция 1993 года не икона.

3. Наличие безработицы в стране, кричащей о непролазном объеме предстоящих усилий по своему обустройству, — нонсенс. Безработный отец семейства гарантирует деградацию семьи, что в свою очередь ведет к деградации общества. Франклин Рузвельт не моргнув глазом мобилизовал безработных на общественные работы — и Америка гордится дорогами, мостами, общественными зданиями той поры. В России — уникальной стране бездорожья — неиспользование готовой трудиться рабочей силы преступно. Тем более, если столь нужны новые нефтепроводы и терминалы в Петербурге.

4. Возглавлявший комиссию по денацификации Германии американский философ Джон Дьюи говорил о роковой опасности сочетания двух обстоятельств — краха национальной экономики и национального унижения. Это сочетание возникает в России, когда на ее западных границах воздвигаются новые бастионы НАТО, когда голос страны в ООН игнорируется, когда международные финансовые институты демонстративно выдвигают условия. Россия не просит об особых и льготных условиях. Но она вправе рассчитывать на то, что ее ослаблением не воспользуются слишком легковесные в своих геополитических размышлениях политики. Но если она усомнится в дружественности проводников второй волны расширения НАТО на восток, если она ощутит вызов на Каспийском море, если ее влияние в Европе будет девальвировано, тогда реализуются условия, о которых говорил великий Дьюи, и она усомнится в целесообразности дружбы с Западом.