Анатолий Уткин - Месть за победу — новая война

В Западной Европе всегда считали, что Американская империя заместила империю Британскую довольно грубо, очевидно грубым образом Вашингтон сокрушил испанское влияние в Латинской Америке. Исторически Соединенные Штаты воевали практически со всеми западноевропейскими странами. И подъем Америки произошел во многом потому, что Атлантический океан оберегал молодую американскую республику от ссорящихся между собой европейских держав. А затем США непосредственно нажились на двух мировых войнах в Европе. Поэтому ухудшение отношений не является неким «отходом от столбовой дороги».

Добавим к этому, что Вашингтон, себялюбиво отстаивая собственные интересы, никогда не пытался выработать долгосрочную стратегию в отношении Европы. За исключением нескольких центров на Атлантическом побережье, в Соединенных Штатах решительно победила мегаломания мировой гегемонии; разрешение региональных проблем оставили дипломатическим и военным проконсулам. Чем должна быть Европа после колоссальных сдвигов 1989–1992 годов — этим американские геополитики не озаботились. Им, видимо, легче было пустить дела на самотек и рассчитывать на благодарность «спасенных от Сталина» европейцев. Американцы «вполглаза» увидели новые европейские проблемы, только когда во всей лютости заполыхал огонь на Балканах к середине 1990‑х годов.

Но и во времена «военного возвращения» на Балканы, во времена Дэйтона американское руководство не поставило перед собой вопрос: какой отныне будет эволюция Европы, каким будет европейское отношение к глобальной военной политике Америки? В Вашингтоне и после 11 сентября не нашли решения проблемы, каким может быть фактор поддержки (или ее отсутствия) в американо–европейских отношениях.

После окончания «холодной войны», и особенно с неоконсервативной революцией, в Соединенных Штатах межатлантическое взаимопонимание стало весьма сложной проблемой. Провозглашенная в 2002 г. «доктрина Буша», по мнению Стэнли Гофмана, «создала пропасть между Соединенными Штатами и их союзниками. В своих базовых основаниях изменилась — изменилась значительно больше, чем предполагают в Европе, — американская концепция международных отношений и внешней политики» [322] Hoffmann S. The crisis in transatlantic relations. In: Lindstrom G. (ed.). Shift or rifr. Assessing US-EU relations after Iraq. Paris: Institute for Security Studies, 2003, p. 13. . В видении имперского Вашингтона, Европейский союз должен был быть привилегированным партнером Америки, «подчищающим» огрехи лидера. 2003 год стал annus horribilis для атлантических союзников. Аналитики по обе стороны Атлантики признают, что «ярко выраженное большинство европейской общественности посредством опросов и демонстраций на улицах выразило свою враждебность американской политике в Ираке» [323] Lindstrom G. (ed.). Shift or rift. Assessing US-EU relations after Iraq. Paris: Institute for Security Studies, 2003, p. 7. .

Война в Ираке обрисовала новую роль, предназначаемую американцами для Брюсселя, — роль потенциального имперского соперника. Эта война окончательно изменила господствовавшую прежде парадигму «холодной войны», в которой Америка представала абсолютным протектором Европы. Новые члены Европейского союза попытались сохранить эту надевропейскую роль Вашингтона, но «старые» члены ЕС решительно осадили атлантических неофитов (особенно резко прозвучали слова президента Ширака). Строго говоря, Ирак не является причиной межатлантической размолвки, он является симптомом глубинных процессов, уводящих регионы Северной Атлантики друг от друга. В основе разногласий лежат различия относительно видения и интерпретации наиболее важных глобальных процессов, относительно употребимости мощи в международных отношениях, относительно роли вооруженной силы, относительно степени совместимости американских и европейских глобальных интересов.

Многие американцы предпочли увидеть в реакции европейцев на Ирак проявление черной неблагодарности — ответ на освобождение в ходе Второй мировой войны, на «план Маршалла», на защиту от СССР, на объединение Германии.

Многим не верилось в возможность реальной межатлантической размолвки. Американский исследователь атлантизма Дэвид Гомперт утверждает, что «реализация идей межатлантического противостояния могла бы произойти лишь в случае политических ошибок библейских пропорций, совершенных по обе стороны Атлантики». Но уже на раннем этапе межатлантического кризиса по поводу Ирака Генри Киссинджер предсказал «катастрофические последствия для Атлантического альянса» [324] Kissinger H. Role Reversal and Alliance Realities («Washington Post», February 10, 2003. . Это был верный анализ, европейские лидеры весьма жестко обозначили свою позицию. Теперь система евро–атлантических отношений должна была бы быть перестроена с самых начальных элементов. И строить будет сложно, так как нелегко представить себе, как «строители» уберут руины прошлого, мешающие новому выяснению отношений.

Так, символом «черной неблагодарности» стал французский президент Жак Ширак, который использовал дарованное некогда место постоянного члена Совета Безопасности ООН для обструкции американского курса в отношении Ирака. Он открыто назвал действия Америки, бросившей на Ближнем Востоке вызов всему мировому сообществу, «незаконными». Ширак постарался придать Европе роль судьи и прокурора. Ширак «унизил и ослабил позиции наиболее уважаемой личности в Соединенных Штатах — Колина Пауэлла» [325] Gompert D. What does America want? In: Lindstrom G. (ed.). Shift or rift. Assessing US-EU relations after Iraq. Paris: Institute for Security Studies, 2003, p. 46. . Ирак покончил с упорной версией о том, что, несмотря на все двусторонние противоречия, французы в случае крайнего развития событий все же встанут рядом с американцами. Как это было во времена де Голля, когда разразился Кубинский кризис и французы пообещали полную поддержку Соединенным Штатам. На этот раз они ничего не обещали.

Ширак провозгласил в качестве цели создание «многополярного мира, в котором Европа станет противовесом американской политической и военной мощи» [326] Ferguson N. The Price of America's Empire. New York: The Penguin Press, 2004, p. 227. . Бывший германский канцлер Гельмут Шмидт заявил, что его страна и Франция «едины в общем желании противостоять гегемонии нашего могущественного союзника, Соединенных Штатов» [327] Glennon M. Why the Security Council Failed («Foreign Affairs», May/June 2003, p. 16–31). . Ответственный за внешнюю политику Европейского союза Крис Паттен открыто призвал Европу стать «серьезным игроком на мировой арене: серьезным противовесом Соединенным Штатам». Итальянский премьер Сильвио Берлускони убежден, что «Европа перестанет смотреть на Соединенные Штаты как лицо подчиненное» [328] «Financial Times», July 1, 2003. . Даже более дружественные к США британские комментаторы считают, что «Америка владеет слишком большой мощью, это не приносит ничего хорошего никому, включая ее саму» [329] «New York Times», April 9, 2002. .