Анатолий Уткин - Месть за победу — новая война

Благоприятность одного обстоятельства трудно отрицать: теперь американской стороне ясно, что без общего пересмотра приоритетов и структур нельзя молча использовать НАТО — инструмент «холодной войны» — в качестве подсобной структуры всемирной американской гегемонии. Это предполагает придание европейскому крылу союза большей ответственности при решении глобальных проблем. Да и региональных — таких, как намеченная Соединенными Штатами немыслимая демократизация Ближнего Востока. Американская дипломатия все более отчетливо постигает тот факт, что силовой дипломатии и наличия гигантской мощи недостаточно.

Америка стала использовать разногласия между отдельными европейскими странами. Возможно, отчетливее других эту линию воспел Джон Халсмен из «Херетидж фаундейшн»: «Америка обязана постоянно подмечать различия во взглядах внутри Европы и использовать эти разногласия ради формирования «добровольной коалиции» по главным политическим проблемам. Только Европа, не скованная общей дисциплиной, устраивает Соединенные Штаты» [342] Hulsman J. How America sees Europe «Heartland», № 9, 2003. .

Существует два подхода к объяснению кризиса в межатлантических отношениях. Первый исходит из некоторых имманентных особенностей двух регионов, а второй — из естественного закона, диктующего развал любой из имеющихся в мировой истории коалиций после того, как цели, связывавшие данную коалицию, либо были достигнуты, либо исчезли.

Роберт Каган предположил, что в случае развития нынешних противоречий скоро названия типа АСЕАН и «Андский пакт» станут более употребимыми в США, чем ЕС. Это крайняя точка зрения. Большинство в США достаточно отчетливо осознают мощь и потенциал Западной Европы и стараются нащупать компромисс.

1) Очевидны особенности. Как пишет уже упоминавшаяся бельгийская «Ле суар», Америка руководствуется «традиционными правилами силовой политики. Она желает уменьшения государственной роли в делах общественных, она боготворит конкуренцию».

В то время как Европейский союз желает жить по правилам. Европейцы с презрением относятся к американскому боготворению чудодейственных якобы особенностей рынка и видят большой смысл в обращении к мощи государства ради поддержания жизненного уровня и уравнивания жизненных стандартов. Лондонская «Гардиан»: «Только Европа может предложить жизнеспособный противовес экономической брутальности американского образа жизни» [343] «Guardian», January 7, 2005. . Европа видит себя просвещенным секулярным обществом, в то время как в американцах она усматривает неисправимых религиозных фанатиков. Так лондонская «Обсервер» именует Дж. Буша не иначе как «президентом Бога».

2) Второй подход исходит в том, что в межатлантической ссоре «виноват» не Саддам Хусейн, а окончание «холодной войны», исчезновение восточной угрозы и соответствующее недовольство лидером, взявшим на себя одностороннее руководство миром. Это более глубокий подход. Ведь НАТО взяло на себя не только военные, но и политические функции. Именно против этих политических функций выступал генерал де Голль, издалека видевший неумолимое стремление Америки к мировой гегемонии.

Окончание «холодной войны» поставило под вопрос двойную функцию Соединенных Штатов — военная защита и укрепление политического баланса между европейскими странами. Главные европейские страны усомнились в политической функции многолетнего протектора. Даже Турция усомнилась настолько, что не допустила американские войска в Ирак со своей стороны. «Политическая функция реализации политического лидерства в Европе оказалась поставленной под вопрос ввиду парадокса американской стратегии: американская администрация выступила революционной силой в отношении порядка и стабильности на Ближнем Востоке, но исключительно консервативной силой в отношении европейского порядка и трансатлантического статус–кво» [344] Gnesotto N. EU, US: visions of the world, visions of the other. In: Lindstrom G. (ed.). Shift or rift. Assessing US-EU relations after Iraq. Paris: Institute for Security Studies, 2003, p. 41. .

Полувековой давности Североатлантический союз отнюдь не был выражением мирового органического развития. Скорее он был своего рода «великой случайностью», обусловленной неукротимым желанием США навязать Советскому Союзу и Восточной Европе свои правила поведения. Но, даже имея общий военный союз, Западная Европа и Соединенные Штаты испытали на историческом пути немало кризисов: по поводу Суэца в 1956 г.; многосторонних ядерных сил НАТО; выхода Франции из объединенной военной системы; «стратегической оборонной инициативы» президента Рейгана; размещения в Европе «Першингов‑2»; деколонизации; продажи оружия.

Во времена «холодной войны» американская политика в отношении Западной Европы базировалась на трех принципах: культивировать трансатлантические связи; поддерживать процесс европейской интеграции; осуществлять стратегическое лидерство в Европе. Как только СССР перестал быть общим противником, противоречия обнажились кричащим образом, отношения стали «нормально» взаимно подозрительными. Эти противоречия были выражением той линии, которая была характерной для американо–западноевропейских отношений со времен достижения североамериканцами независимости, со времен Версальского мира 1783 г. В реальной жизни это стало означать отход США от двух первых (из трех указанных) принципов. Буш–старший еще держался за испытанные принципы. Президент Клинтон ослабил внимание к Европе (она, прежде всего, должна сама решать свои проблемы). И Клинтон, пожалуй, первым испытал трудности переговоров с ЕС по торговым вопросам. Американские военные силы в Европе были ослаблены.

Но подлинный поворот осуществил президент Буш–младший. Его неоконсервативные помощники (о них ниже) смотрели на ЕС и НАТО едва ли не как на вериги, мешающие реализации всемогущества США. Ныне США едва ли не безразличны к культивированию связей с Трансатлантическим регионом и не испытывают энтузиазма в отношении расширения ЕС до 25 стран. Остается третий принцип: доминирование в Европейском регионе.

Но и Европа изменилась. Новый элемент в геостратегическом уравнении XXI века — Западная Европа объединилась. Средней величины державы, объединив свои силы, стали все больше видеться протосупердержавой. Стоит только напомнить о диалоге ЕС — Латинская Америка, ЕС — Азия. Европа предпочитает заключать соглашения с менее богатыми, менее развитыми странами. Все это вызывает недовольство американцев, которые называют ее «всадником, который сам по себе живет хорошо, даже слишком хорошо как паразит Соединенных Штатов. Когда европейцы, защищаясь, упоминают о своих действиях в Македонии, Руанде или Сьерра — Леоне, американские неоконсерваторы только пожимают плечами» [345] Hoffmann S. The crisis in transatlantic relations, in: Lindstrom G. (ed.). Shift or rift. Assessing US-EU relations after Iraq. Paris: Institute for Security Studies, 2003, p. 17. .