Анна Очкина - Левая Политика. Между выборами и забастовками

Несколько иные данные были получены в сентябре и октябре. Осенние опросы вообще проходили в совершенно другой атмосфере. В мае выборы были отдалённой перспективой, впереди маячило лето с его заботами. Осенью выборы стали реальностью, и опрос побудил людей взвесить и обдумать свои позиции, определиться, хотя бы вчерне, со своими решениями. Информированность избирателей в сентябрьском и октябрьском опросах, естественно, значительно выше, чем в апрельском и майском. В сентябре было опрошено 537 респондентов, в октябре — 692. И в первом, и во втором случае более 80 % респондентов знали о предстоящих 2 декабря региональных и федеральных выборах. В сентябрьском опросе отношение респондентов к участию в голосовании выглядело так. Почти 40 % (39,8) заявили о своём безусловном желании пойти на выборы. Собирались голосовать в том случае, если не случится ничего непредвиденного (командировки, болезни, неотложные дела и т. д.), почти 28 % (27,75). Таким образом, собирались участвовать в голосовании почти 68 % избирателей. 11,43 % заявили, что затрудняются заявить о своём намерении, так как рано об этом думать. 21 % (20,74) респондентов в разной форме выразили своё негативное отношение к выборам. 3 % просто от них отмахнулись — «не хочу тратить выходной день на пустую забаву»; 9,39 % заявили, что «от моего выбора ничего не зависит». 3,67 % подчеркнули, что никогда не ходят на региональные выборы. 4 % признали выборы нечестной игрой.

В октябрьском экспресс-опросе 73,3 % избирателей заявили, что примут участие в выборах. Нужно сказать, что октябрьский опрос проводился как раз после того, как Путин объявил о своём решении возглавить список «Единой России». Многие респонденты комментировали свои ответы и заявляли, что этот поступок президента оказался для них решающим аргументом в пользу как участия в выборах, так и в пользу «Единой России».

Получается парадоксальная ситуация: вербальная явка на выборы была очень высокой, суммарно выше, чем власти в конечном итоге «выжали» из населения и в Пензе (где явка избирателей была почти такой же, как в целом по России — 64 %), и в стране в целом. Интересно, что положительное отношение к институту выборов обнаруживалось ещё в предварительных опросах, которые я проводила в ноябре-декабре 2006 года.

Тогда 34 % назвали выборы гражданским долгом, 38 % — социальным механизмом, дающим хоть какую-то надежду. 17 % признали, что выборы — пустая трата денег, а 11,5 % назвали их бесполезным ритуалом. Несмотря на значимое статистически неприятие выборов, положительное отношение к участию в голосовании составляло 72 %. Правда, хочу заметить, что предлагаемый вариант «Выборы — единственный достойный способ управления страной» не выбрал никто из респондентов ни в одном цикле предварительных опросов.

Конечно, я основываю свои выводы на опросах избирателей даже не одного региона, а только одного города, но ведь и итоговые результаты выборов в Пензе не отличаются разительно от результатов общефедеральных. Хотя отличия всё же есть. Ни «Справедливая Россия», ни ЛДПР (вот здесь горжусь своими земляками) в Думу от Пензенской области не прошли. По уровню поддержки «Единой России» (71,7 %) Пензенская область заняла четвёртое место в Приволжском федеральном округе после Башкортостана, Татарстана и Мордовии. КПРФ набрала чуть больше, чем в среднем по стране, — 12,5 %. В Законодательном собрании Пензенской области теперь из 13 депутатов, выбранных по партийным спискам, десять депутатов-«единороссов», два — от КПРФ, и один — от «Справедливой России». Все депутаты, избранные от одномандатных округов, являются членами «Единой России» или сочувствуют ей. Несмотря на эти особенности, как мне представляется, Пенза всё же отражает общий тренд настроений избирателей. В конце концов, мои респонденты — типичные российские граждане, и их ответы могут быть приняты как типичные реакции и представления. Некоторые же вариации результатов голосования могут быть объяснены особенностью политической ситуации в городе и области. Но эти особенности также лежат в общем тренде — в нашем регионе сильна власть и влияние губернатора, велика централизация ресурсов в регионе.

Итак, первый вывод. Давление на избирателей принципиально не изменило их намерений. Кого-то заставило серьёзней задуматься, кого-то — отложить дела, кто-то среагировал на давление не отказом участвовать в выборах, а голосованием за оппозицию. Власти удалось немного подтянуть явку, но модель электорального поведения вся эта суета серьёзно не изменила. По крайней мере, не изменила в части собственно намерений участвовать в выборах, в отношении к выборам как к институту. Посмотрим теперь, насколько добровольным могло быть волеизъявление избирателей содержательно, то есть насколько сознательным был выбор, насколько он отражает истинные политические симпатии граждан. Действительно, недостаточно просто констатировать положительное отношение избирателей к институту выборов и победившей партии. Гораздо интересней попытаться проникнуть в природу этого положительного отношения. В конце концов, сколько людей, столько и родов любви, сколько, следовательно, избирателей, столько и мотивов голосования.

Ещё раз вспомним, что в ранних, апрельских и майских, опросах (и тем более в предварительных годичной давности) была общая забавная характерная особенность. Респондентов, заявивших, что собираются участвовать в выборах, было устойчиво больше, чем тех, кто был о них информирован до опроса. Таким образом, формальная готовность к политической активности (политическая дисциплинированность) выше, чем реальная политическая активность — готовность находить и анализировать информацию. Я попытаюсь показать в дальнейших рассуждениях, что эта политическая дисциплинированность не переходит автоматически в осознанный политический выбор. А, кстати, если и переходит, то порой весьма причудливо. Отчасти это я продемонстрировала, описывая результаты своих послевыборных интервью. Как показали апрельские и майские исследования (а последующие это подтвердили), люди в целом одобрительно относятся к институту выборов, но собственно политикой интересуются мало. В апрельском опросе, анализируя своё участие в предыдущих региональных выборах, 38,4 % утверждали, что осознанно голосовали за действующего депутата. Но при этом знают о его деятельности только 24,5 % опрошенных. То есть люди голосовали, опираясь на информацию, полученную в ходе предвыборной кампании, но потом не отслеживали реальную деятельности депутата. Прогнозируя своё участие в будущих выборах, 36 % респондентов заявили, что собираются голосовать за того, кого знают и кому доверяют, при этом 65 % не смогли назвать фамилию действующего депутата Законодательного собрания, почти 20 % назвали фамилию неправильно. Затруднились назвать фамилию действующего депутата 54 % из тех, кто утверждал, что голосовал за него сознательно на прошлых выборах. Доля недоверия к региональным выборам, высказанного при намерениях голосовать, составила 11,8 %, что несколько больше, чем негативное отношение к выборам вообще (9,6 %). А вот при оценке фактического, свершившегося голосования о своём неучастии именно в региональных выборах заявили 8 %, тогда как оценили выборы вообще как пустую забаву 12 %. Я рискую заключить, что у избирателей формируется доверие или недоверие к институту выборов вообще, без серьёзного различения федеральных и региональных выборов.