Егор Холмогоров - Реванш русской истории

Эти три катера относятся к классу кораблей «рекаморе», которые могут свободно входить в судоходные российские реки и выходить из них в озера и моря. Это значит, что их маневр в европейской части России практически неограничен – они могут свободно перебрасываться с Каспия на Балтийское, Черное, Азовское и Баренцево моря, могут оказаться у Мурманска, на озере Ильмень под Псковом, на Днепре у Смоленска и дальше – куда Родина прикажет.

Обширная система внутренних водных путей, которая создала некогда на немыслимом для Средневековья пространстве единое Русское государство и которая затем совершенствовалась правителями от Петра Великого до Сталина путем строительства каналов, внезапно заиграла совсем новыми красками. По ней оказался возможен маневр небольшими кораблями, имеющими оружие стратегического наступательного значения. В любом военном конфликте удары крылатых ракет могут иметь огромное значение.

Мир и прежде всего США внезапно оказались перед фактом, что Америка перестала быть единственной аэрократией на планете. Между тем вся американская стратегия последних лет строилась на том, что «мы можем вбомбить вас в каменный век, а вы нас нет». Некоторый дискомфорт американцев вызывали лишь российские системы ПВО и возможность их поставки другим странам. Но саму Россию как аэрократию американцы списали со счетов. Как выяснилось – преждевременно.

Презентация возможностей российской аэрократии на примере Сирии проходит более чем успешно. Главным сюрпризом оказались не только хорошее состояние и точность ударов российских Военно-космических сил, но и наша высочайшая географическая мобильность. Оказывается, гонять по океанам авианосцы – не единственный способ обеспечить реальное воздушное превосходство. Существуют и другие пути.

Особым сюрпризом, конечно, стало использование Каспия в качестве ударной площадки. Величайшее в мире озеро, закрытый водоем, где нет и не может быть никакого иностранного военного присутствия и никаких «международных вод». В случае сердечного согласия России и Ирана, каковое, видимо, станет долгосрочным фактором мировой политики, это озеро в стратегическом отношении принадлежит России. Ни авианосцев, ни подводных лодок, ни эсминца «Дональд Кук» туда не подтянешь.

И вдруг выясняется, что с помощью Каспия Россия может протянуть руки очень далеко – в Сирию, Аравию, даже в тот же Афганистан. Современное поколение вооружений это позволяет. Так Каспий становится первостепенным стратегическим фактором для определения дальнейших судеб Востока.

Показательно, что и здесь, как и в случае с использованием кораблей, способных к речному маневру, в случае стратегического использования Каспия, мы наблюдаем то, что американский исследователь Роберт Каплан назвал «месть географии». Географические карты, которые так долго игнорировала глобалистская политика США и их либеральных союзников, внезапно начала мстить. Древние историко-географические архетипы внезапно оказываются актуальной политикой.

Сирийские войска и фанатики ведут борьбу за античную Пальмиру. Россия возвращает Крым, обосновывая это в числе прочего сакральной географией. Русские появляются в Сирии, и тут вспоминается, что они тут уже были ровно тысячу лет назад, помогая византийскому императору в борьбе с сарацинами.

И вот – задействование еще одного мощного историко-географического архетипа, связанного с самыми истоками русской истории. Сцепление использования русских рек и Каспийского озера-моря напоминает, что Россия вопреки европейским и евразийским геополитикам – это не суша и не «Хартленд», а Остров – сложно организованная система внутренних водных путей – рек, озер, морей, которые резко повышают нашу внутреннюю связанность и предоставляют возможности, которых у сухопутной державы нет.

Русь началась с синтеза славянского владения искусством использования внутренних водоемов с умением викингов организовывать стратегические плавания на дальние расстояния и осуществлять грабительские набеги, приносившие богатую добычу. На рубеже IX–X веков почти одновременно состоялась «премьера» русских набегов на Черном море, на Константинополь и Корсунь, и на Каспии, где русские корабли наводили ужас. «Оставались русы много месяцев на этом море, и не было возможности ни у кого из народов пройти этим морем», – описывал ситуацию около 920 года арабский географ Масуди.

Надолго осталось в памяти прикаспийских народов нашествие русов на столицу Кавказской Албании Бердаа в 943 году. Это событие старались не отображать в советских учебниках истории, дабы не задеть братских чувств азербайджанского народа, на территории которого Бердаа и находился. Завоеватели пришли с Каспия рекой Курой, несколько месяцев жестоко грабили покоренную страну, отбивая все атаки местных правителей, а затем, забрав с собой добычу, ушли.

По своему стилю это был классический набег викингов, но с «речной» составляющей и вдалеке от привычных для европейской истории маршрутов таких походов. Но шок от него надолго врезался в память. Спустя два столетия великий Низами Гянджеви, живший недалеко от Бердаа, выдумал эпическую битву Александра Македонского с русами, ведшуюся почти на равных, и дал такое описание грозного народа: «Услыхал Искендер, славный сын Филикусов: / «Повелитель! В Албании толпища русов. / И они всю Дербентскую заняли высь, / И до моря по рекам они добрались… / Города завоюют и целые страны: / Лишь на битвы способны их грозные станы, / Не умеют они расстилать скатертей, / Но о смелости их много слышим вестей. / Покоривши наш край, в своем беге угрюмом / Завладеют они Хорасаном и Румом!».

Далеко не каждый народ оставляет о себе столь грозную память, хотя в последующие столетия Каспий становится пространством не вражды, а торговли и сотрудничества России и Ирана. После того как Россия овладела всем течением Волги и прочно обосновалась в Астрахани, город превратился в один из центров всей восточной торговли. Не случайно большинство доспехов в Оружейной палате Кремля – именно иранской выделки.

Но западных купцов Россия туда не допускала, требуя перекупать восточные товары у русских на Нижегородской ярмарке. Путь в Персию был одним из русских национальных секретов, ревниво охранявшихся национальных преимуществ, и не случайно первый русский корабль европейского образца, сожженный бунтовщиками Стеньки Разина, «Орел» предназначался именно для Каспия.

Казавшийся в эпоху «советской евразийской империи» периферийным внутренним морем, Каспий вновь напомнил о своем стратегическом значении, указав нам путь на Восток. Альянс России и Ирана, соединенных Каспием, вполне способен к лучшему изменить многое в делах этого измученного искусственной дестабилизацией региона.