Константин Душенов - Геополитика апокалипсиса. Новая Россия против Евросодома

А Супхан взял визиточку, которую ему дал тот генерал, позвонил ему и рассказал всю историю. Генерал возмутился, говорит: « Не дам обижать азера, который меня корюшкой снабжает! » и прислал в отделение милиции, где Супхана прессовали, каких-то проверяющих. Они приехали, а там менты все, естественно, пьяные. Ну, и получили по сусалам: кого уволили, кого перевели в другое место, кого понизили в должности и т. д. А Супхан продолжает героически торговать своей корюшкой, уверенный, что справедливость восторжествовала, что все хорошо, все замечательно.

Проходит после этого… я уж не помню, он мне рассказывал… год, что ли… Он себе идет спокойно, как честный гражданин идет, и около станции метро встречает наряд ментовский. А в этом наряде как раз те самые мусора, которые из-за него пострадали. Они ему и говорят: « О-о-о, дорогой! Да ты ведь только что украл кошелек! » Хвать его под микитки и, как Жеглов Кирпичу, суют недолго думая кошелек в карман! И всё – 158-я, часть вторая: «кража с отягчающими»! И получает Супхан два года. Приезжает сперва в Кресты, а потом в Борисову Гриву, где мы, собственно, с ним и встретились…

У меня с нацменами, как правило, складывались ровные отношения. Я им всегда говорил в глаза: « Ребята, вы все прозрачные. Если у русского человека еще есть какая-то загадочность в душе, то есть непонятно, что он будет делать в той или иной ситуации, то с вами все предельно просто. Вы заезжаете на зону и первым делом начинаете жалом водить: где сила, у кого власть? Если она в левом углу – значит, вы будете в левом углу кучковаться, если сила в правом – значит, в правом. Если зона «красная» – значит, вы будете с ментами дружить, если зона «черная» – значит, будете под блатными ходить ». Это, конечно, грубовато, но смысл именно такой.

Жителям Кавказа и Средней Азии несвойственна нравственная проблематика, так сказать, страдания русской души: а правильно ли я поступил, а честно ли это, по совести ли это? Им свойственна прагматичность: « Где сегодня сила? Где выгода?.. Значит, я буду там ».

Морщатся, конечно, когда им об этом напоминаешь, но поскольку я это говорю, не желая обидеть или оскорбить, а просто констатируя факты, да и сами они понимают, что я прав… морщатся-морщатся, но уважают… Вообще говоря, зэки на зонах прекрасно национальную проблематику понимают. И никакой толерантности там не присутствует. Это просто неправильно, не по понятиям. Там если ты еврей – то еврей, если цыган – то цыган, если ты русский – то русский, если азербайджанец – то азербайджанец. Все прекрасно понимают, что твоя национальность является важнейшей характеристикой твоей жизни, важнейшей характеристикой твоего положения.

Например, по понятиям цыган или нохч (то есть чечен, ингуш) не может быть вором. Просто по национальной принадлежности. Если ты чечен, то как бы ты ни был авторитетен, как бы ни был уважаем, какие бы за тобой героические деяния в твоей области ни числились, вором тебе не быть. Шапку не получишь. Короновать тебя не будут. Почему так?

Криминальная жизнь достаточно напряженная и требует серьезных волевых качеств, серьезных организационных способностей от тех людей, которые по этому пути идут. А опыт свидетельствует, что, скажем, чеченец… он может быть весьма достойным человеком во всех отношениях, но никогда не сможет беспристрастно рассудить, если в ситуации замешан какой-то его соплеменник или родственник. Это невозможно. А настоящий вор должен быть беспристрастен. Впрочем, классические воровские понятия сейчас сильно размыты…

Когда я в Княжево сидел, я оказался в няньках у настоящего курда. Его звали Джалали Сабах Али. И он сидел за незаконное пересечение российской границы. Сперва никто и не знал, что он курд. А потом он перестал выходить на построения. Спрашивают: чего не выходит? А он, оказывается, лежит – пять дней не ел. Начинают разбираться – почему не ел? Выясняется: был один-единственный человек, который мог с ним общаться, узбек. На фарси они с ним разговаривали. Но поскольку узбек мусульманин, а Джалали Сабах Али зороастриец, огнепоклонник, то они в религиозной области не сошлись. В богословской тематике, так сказать, разошлись во мнениях и перестали друг с другом разговаривать. И не осталось никого, кто мог с этим курдом общаться.

Его пытаются спросить: что такое, почему ты лежишь, не встаешь, почему не ешь? Но как спросить, непонятно. Выгнали его на построение. На улице минус двадцать, а он даже без фофана (т. е. без ватника). Я случайно рядом оказался и наудачу по-английски его спросил, думал, может быть, поймет? И оказалось, что он достаточно хорошо по-английски говорит. В результате меня начальство местное на зоне попросило за этим курдом последить, чтобы с ним ничего не случилось. Они скандала боялись.

Сам этот курд из Ирака. Но не из Северного Ирака, где в основном курды живут, а из Южного. Там где-то в районе Басры тоже есть курдские общины.

И он лет двадцать назад оттуда в результате какой-то местной резни бежал в Иран. Потом там тоже началась какая-то межплеменная война, и из Ирана он уже по программе ООН для беженцев попал в Индонезию. Из Индонезии, опять же по программе ООН, его переместили почему-то… в Норвегию. Потом он жил в Швеции, в Финляндии, и в конце концов решил: что я, собственно говоря, мотаюсь по всему миру, вернусь-ка я на родину… А как можно из Швеции вернуться в Ирак кратчайшим путем? Через Россию, конечно! И вот он пошел.

Его в Выборге арестовали за незаконное пересечение границы и посадили. Он довольно долго даже не верил, что он в России. Говорил мне: « Я знаю, арестовали меня в России, в Выборге. Но потом вывезли. Это не Россия ». Спрашиваю: « Почему не Россия-то?» – «А я, – говорит , – посчитал: вот здесь солнце восходит, здесь заходит, то-сё, широта, склонение… » Долго мне его пришлось убеждать, что он в российской тюрьме сидит…

Так вот, у него при аресте было изъято довольно много ценностей: около двух тысяч долларов, двести швейцарских франков, фамильный серебряный перстень с рубином… А поскольку операция проводилась совместно финскими полицейскими и нашими ментами, нашим пришлось составить официальный протокол. Так бы они, естественно, все его деньги по карманам распихали, но при финнах постеснялись. И у Джалали Сабах Али на руках осталась копия протокола, что у него доблестной российской милицией изъято « 20 банкнот по 100 долларов, 200 швейцарских франков » и всякие прочие вещи.

Встает вопрос: ему скоро освобождаться, надо всё возвращать, а где взять? В лучшем случае это всё там, в Выборге. Если вообще еще цело. Ну, начальство меня попросило как-то урегулировать этот вопрос. И ведь урегулировали! Я с ним побеседовал и начальству объяснил, что если курду денег не вернут, он сразу после освобождения поедет в Питер, в норвежское консульство, и устроит там международный скандал. И, представьте себе, ценности нашлись! Правда, не сразу…