Желю Желев - Фашизм. Тоталитарное государство

В своем стремлении проникнуть во все клетки общественного организма, поставить все под свой контроль, одним словом, распространить повсюду свою монополию, национал-социалистский режим пытался договориться с католической церковью (или, точнее, вынудил ее пойти на это) о том, чтобы духовные лица в обязательном порядке давали клятву на верность правительству. «Только с санкции правительства могут назначаться епископы и архиепископы, причем главным тут является вопрос, не имеет ли нацистское правительство каких-либо возражений политического характера в отношении предложенных кандидатур» (103—104).

Подобные цели имел национал-социалистский режим и в отношении евангелической (протестантской) церкви. Ему удалось навязать и ей свое политическое руководство и линию.

«В июне 1933 года Геринг в качестве министра-президента Пруссии назначил фашиста Эгера государственным комиссаром евангелической церкви. Тот немедленно распустил избранные верующими представительства и назначил на их место членов инспирированного нацистами в 1932 г. движения «Немецкие христиане». Во главе евангелической церкви был поставлен пастор-фашист Мюллер, занимавший до этого пост главного пастора рейхсвера. 27 января 1934 г. епископы евангелической церкви опубликовали «заявление о верности» фашистскому режиму» (там же).

После уничтожения всех партий и массовых организаций нацистское правительство издаст 14 июля 1933 г. закон, подтверждающий полную политическую монополию Германской национал-социалистской рабочей партии. Таким образом оно ликвидирует многопартийную систему Веймарской республики и устанавливает однопартийный режим. Так заложен краеугольный камень в фундамент тоталитарного фашистского государства.

Такие же шаги предпринимает немного ранее и итальянский фашизм. Партия фашистов приходит к власти в конце 1922 года, когда после небезызвестного похода фашистских отрядов на Рим король предлагает Муссолини сформировать кабинет правительства. Уже тогда фашистская партия декларирует свое твердое намерение установить полную политическую монополию. В ее послании к Муссолини по случаю назначения его главой кабинета говорится: «Сегодня начинается новая жизнь и новая история родины. Фашизм, ставший государством, берет в свои руки правление, чтобы вменить себе и народу дисциплину» (11—28).

Но до конца 1926 года фашистам не удается построить тоталитарное государство. Демократия с характерной для нее многопартийностью, политической оппозицией и гражданскими свободами все еще существует в Италии, хотя и в очень урезанном и искаженном виде.

Только в 1925—1926 годах, когда принимаются «чрезвычайные фашистские законы», фактически ликвидирующие остальные политические партии и устанавливающие полную монополию фашистской партии, только тогда Италия вступает на путь тоталитаризма и начинает превращаться в подлинно фашистское государство.

Именно после принятия «чрезвычайных фашистских законов» Муссолини в одной из своих речей (3 января 1925 г.) провозглашает конец всякой оппозиции и начало фашистского единовластия — «вся власть — фашизму» (13—168).

Позже в «Учении о фашизме» книге, в которой изложены основные принципы фашистской идеологии, Муссолини пишет: «Партия, которая полностью управляет одной нацией,— это новый факт в истории. Здесь невозможны соотношения и сравнения» (80—20).

Однопартийная система характерная черта и для единственного уцелевшего после войны фашистского государства — Испании. Однопартийность сохраняется там до конца 50-х годов, несмотря на наличие парламента, что, между прочим, свойственно и двум другим классическим фашистским государствам. Однопартийный характер франкистской диктатуры был законно установлен декретом о единстве от 19 апреля 1937 года (20—239). Согласно этому декрету, политические течения, поддержавшие в гражданской войне генерала Франко, — Народное действие, Испанское возрождение, Традиционалисты, Фаланга, — объединяются под общим названием Испанская Фаланга. Она и остается единственной политической партией в Испании. Новая фашистская партия ставит своей целью покончить со всеми и всякими политическими партиями.

Фаланга, которая возникла еще при республике, задумана поначалу как Partido Unico. Ее создатели Хосе Антонио Примо де Ривера и его друзья — мечтали о том времени, когда в Испании установится национал-синдикалистское государство, единственной политической партией в системе которого будет Фаланга. Но до гражданской войны Фаланга была мало известна. Она понадобилась Франко, чтобы создать новый тип однопартийной диктатуры. По словам Эйбла Плэна: «Всего за двадцать четыре часа Франко превратил жалкие останки малоизвестной Фаланги, которая никогда, даже в лучшие свои дни, не могла преодолеть свою сектантскую узость взглядов, в огромную организацию с ответвлениями в каждом доме, на каждой улице, в каждом квартале, в каждом селе, в каждом городе, где его войска подавляли республиканское сопротивление» (93—49).

«Она была сформирована заново как новая контрсила, которая держала под контролем политические амбиции его последователей, и еще как партийная машина для фабрикации политического оправдания его режима, как нечто большее, чем тип единоличной диктатуры, характерной для прерванного правления каудильо в XIX веке в Испании» (93—50).

Окончательно однопартийная система в Испании установилась в 1939 году. 9 февраля Франко издал закон об ответственности за политическую деятельность. Его вторая статья запрещала все 24 политические партии, профсоюзы и массовые организации (20—280).

Итак, можно сделать вывод: однопартийная система — первый и важнейший шаг в создании фашистского государства. Опыт стран, находившихся в поле влияния фашистских государств и стремившихся следовать их примеру, но так и не сумевших создать массовые фашистские партии и предоставить им полную монополию в политической жизни путем уничтожения других партий, таких, как Болгария, Румыния, Венгрия, показывает, что эти страны не смогли построить законченную фашистскую систему. Фашизм в них оказался подражанием классическому образцу, своеобразной смесью военной диктатуры и фашизма, фашизма и остатков буржуазной демократии, фашизма и монархии.

Полное единство партии и государства — второй существенный момент в создании тоталитарного фашистского государства. Он настолько тесно связан с первым — установлением однопартийной системы, что может рассматриваться как его продолжение, как укрепление и консолидация однопартийной системы. Связь тут прямая. Нельзя окончательно утвердить установленную политическую монополию фашистской партии, если в дальнейшем эта партия не отождествляется с государством, если она не сделает государство своей частной собственностьюили, по меньшей мере, своим монопольным владением. Тогда партия сможет раздавать такую собственность своим членам в виде государственных служб, постов и привилегий, чтобы заинтересовать их материально в укреплении единства партии и государства. Таков самый верный путь срастания партий с государством.