Александр Колпакиди - Оккультные силы СССР

В. К. Видите ли, это практика психотроники, а я занимаюсь чистой теорией. Вы помните, несколько лет назад мы беседовали с вами об астрологе Вронском? Тогда важно было утвердить его школу в науке, а уж совсем не то, как он определял влияние фазы Луны на рост моркови.

Корр. Мы сильно отстали в психотронике?

В. К. Я бы этого не сказал, мы отстали в ее популяризации. Ведь не сомневаются, что для большинства читателей «Советской России» сам термин «психотроника» столь еще туманен, как и другие понятия из области парапсихологии.

Корр. Пользуясь случаем, сообщу, что Ассоциация всемирной психологии, председателем которой является член множества международных академий Эдуард Наумов, выпустила библиографический справочник, тираж которого нелеп до смешного 400 экземпляров. Но еще несколько десятков осталось, и кто интересуется, может позвонить. Однако о психотропных войнах там нет ни слова.

В. К. Разумеется. У нас эта тема семь десятилетий была «закрыта». А вот в отличие от нашей страны на Западе книги на тему о психотронной войне выходят регулярно. Их пишут главным образом специализирующиеся на парапсихологической теме журналисты. В 1984 году была издана книга признанных во всем мире парапсихологов Рассела Тагра и Хита Харари «Гонка умов», в которой они предупреждают мир о гибельности для человека как биологического вида психотронной войны и призывают все мировое человечество отказаться от психического воздействия.

Все методы и средства направленного изменения человеческой психики в определенных целях — начиная от школьного воспитания и до наркотиков, сильного алкоголя, нейролептиков и многочисленных прочих психотропных средств воздействия определенными способами — это лишь часть арсенала психотронной войны. Это и есть психотронное оружие. В истории войн эти силы и средства могут быть основными или просто составлять часть многочисленных методов и технологий «горячих» и «холодных» войн. Психотронное оружие — неотъемлемая, неминуемая часть вооружений любых военных, армейских, бандитских или криминальных формирований.

Корр. Ну как же так: психотропные средства — это лекарства, они изобретены на благо человека. И вдруг они — оружие уничтожения?

В. К. Жизнь такова, что все, сделанное наукой во благо человека, пытаются обратить ему во зло.

Познание механизмов и средств управления поведением человека в необходимых целях неотделимы от возможности их применения силами зла.

Осознать это принципиально важно, так как любые запреты научных исследований или их засекречивание лишают нас новейших средств и методов получения различных благ, новых видов лечения, возможности расширения сферы действия добра.

Человековедение, в частности изучение самого человека и его психики, невозможно засекретить от самого человека. Следовательно, все силы должны быть направлены на исключение, искоренение любых возможностей сил и средств науки действовать во зло. И особенно парапсихологии".

Размышляя на темы, связанные с психотронным оружием и возможностями его применения в нашей стране, автор этих строк решился написать в свое время фантастический роман-детектив, в котором рассматривалась ситуация выхода психотронных разработок из-под контроля спецслужб. Недавно роман был опубликован в одном из московских издательств. Антигерой детектива, принявший псевдоним Герострат, является специалистом в области психотроники, причем психотро-ники на высшем пике своего развития: психотронные генераторы, «зомби» и секты в романе встречаются практически на каждой странице. Пользуясь тем, что разработки по психотро-нике вышли из-под контроля спецслужб и правительства, Герострат использует их, чтобы «разрушить ненавистный ему мир». Только вмешательство Положительного Героя позволяет предотвратить грядущую катастрофу.

Этот роман — выдумка чистейшей воды, но недаром специалисты и журналисты, занимающиеся историей разработок психотронного оружия, предупреждают нас, что в условиях нестабильной государственности и совершенной секретности может произойти утечка специальной информации в криминальные структуры или в страны с тоталитарными режимами и претензиями на мировое господство. Даже если «психотронный генератор» еще не доведен до конца, даже если он нуждается в обслуживании со стороны высококвалифицированного экстрасенса, опасность от этого не становится меньше. Психотронное оружие может оказаться в руках Герострата, и это изменит историю. В не лучшую сторону.

Поэтому я всячески приветствую любые попытки государства и общественности сделать спецслужбы более открытыми, готовыми отвечать на вопросы (в определенных рамках, конечно) и принимать ответственность. В конечном итоге это идет на пользу и самим спецслужбам.

Особое место в магической и сакральной практике отводится именам. Личное имя — безошибочный код человека ли, духа ли, божества. Чтобы не вызвать ненароком недобрый дух, не потревожить грозное и всемогущее божество, существовал запрет на произнесение их имен. Имена эти хранились в тайне, и вместо них использовались разные замещающие слова. Например, слово «Всевышний» употреблялось вместо имени Бога, слова «нечистый», «лукавый» обозначали силы зла.

Любопытно возникновение таких же «магических», замещающих слов в нашей жизни. И здесь такие замещения порождены страхом перед слепой и непонятной силой, страхом, как бы перенесенным из капищ древности в тревожные реалии современности. В свое время, чтобы не произносить аббревиатуры ЧК и НКВД, было придумано иносказательное выражение «куда следует» («Забрали, куда следует», «Сообщил, куда следует»). В соответствии с той же логикой осторожности, еще не так давно в чиновных кругах не принято было упоминать Комитет государственной безопасности. Вместо КГБ обычно употребляли заменяющее слово «соседи». Точно так же в этой среде не принято было говорить «ЦК КПСС» — полагалось произносить магический замещающий термин «директивные органы».

С другой стороны, в сталинские времена, по свидетельству одного из руководителей советской разведки — П. А. Судопла-това, чтобы скрыть имя того или иного высокопоставленного руководителя, принимавшего решения и, естественно, понимавшего, что именно он понесет ответственность за последствия, говорили обобщенно и просто: «инстанция». А время затем «выветривало» не только из человеческой памяти, но даже из архивных документов имена «авторов» роковых для страны и ее народа «законов», «постановлений», «указов» и иных распоряжений. И даже сегодня, в эпоху постсоветской «демократии», порой невозможно определить, кто именно еще вчера написал ту или иную «свежую директиву». Опять — «инстанция»!..