Тензин Гьяцо - Этика для нового тысячелетия

Для меня же встречи с бесчисленными пришельцами всевозможных судеб из самых разных частей света служат напоминанием о том, что все люди испытывают сходные страдания. И в самом деле, чем больше я знакомлюсь с миром, тем яснее становится, что совсем не важно, как обстоят наши дела, богаты мы или бедны, образованы или нет, к каким расе, полу, религии мы принадлежим, – все мы хотим избавиться от страданий и быть счастливыми. Все наши поступки, да, фактически, и всю нашу жизнь – как мы её проживаем с учетом ограничений, налагаемых на нас обстоятельствами – можно рассмотреть как поиск ответа на великий вопрос, стоящий перед каждым: «Как мне стать счастливым?»

Мне кажется, что в этой бесконечной погоне за счастьем нас поддерживает только надежда. Мы знаем, даже если не признаемся в этом себе, что нет никаких гарантий, что наша жизнь станет лучше и счастливее, чем сегодня. Как говорится в старой тибетской пословице, никто не знает, что придет раньше – завтрашний день или следующая жизнь. Но мы надеемся на продолжение этой жизни. Мы надеемся, что благодаря тому или иному поступку мы обретем счастье. Все, что мы делаем – не только как личности, но и как представители определенных слоев общества, – можно рассматривать в рамках этого основного стремления. И действительно, в этом любой индивид един со всеми чувствующими существами. Склонность к избавлению от страданий и обретению счастья не знает границ. Она заложена в нашей природе, не нуждается в оправданиях и обосновывается уже тем простым фактом, что мы естественно и правомерно желаем счастья.

Именно это мы видим и в богатых, и в бедных странах. Люди везде и всеми мыслимыми средствами стремятся улучшить свою жизнь. Но, как это ни странно на мой взгляд, люди в технически наиболее развитых странах, при всей их индустрии, кое в чем менее удовлетворены, менее счастливы и в определенной степени страдают сильнее, чем те, кто живет в странах наименее развитых. В самом деле, если мы сравним богатого и бедного, то зачастую кажется: те, у кого ничего нет, меньше тревожатся, хотя их одолевают физические страдания и болезни. Что же касается богатых, то, если не считать тех немногих, которые знают, как с умом распорядиться богатством – то есть использовать его не для роскошной жизни, а для помощи нуждающимся, – многие из них не избавлены от страданий. Они настолько захвачены идеей приобретения все большего, что в их жизни не остается места для чего-либо другого. Потребляя, они просто теряют мечту о счастье, которое должно было принести богатство. В результате они постоянно мучаются, разрываясь между опасениями относительно того, что может случиться, и надеждой на получение большего, и их постоянно терзают умственные и эмоциональные проблемы, – даже если их жизнь внешне выглядит совершенно успешной и спокойной. Это связано и с высокой степенью, и с беспокоящим ростом среди населения благополучных в материальном отношении стран тревожности, неудовлетворенности, напряжённости, неуверенности и подавленности. Более того, эти внутренние проблемы явно связаны с усиливающейся путаницей в вопросе о том, в чём состоит нравственное поведение и каковы его основы.

За границей жизнь нередко напоминает мне об этом парадоксе. Часто случается, что, приехав в новую страну, я нахожу ее очень приятной, очень красивой. Все, с кем я встречаюсь, настроены весьма дружелюбно. Жаловаться не на что. Но затем, день за днем выслушивая людей, я узнаю об их проблемах, заботах и тревогах. Внутренне слишком многие чувствуют себя неуверенными и неудовлетворенными своей жизнью. Их мучает ощущение изолированности; за ним следует депрессия. А результат – тревожная атмосфера, такая общая черта всех развитых стран.

Поначалу меня это удивляло. Хотя я никогда и не воображал, что материальное благополучие само по себе может избавить от страданий, все же я должен признать, что, глядя на богатые в материальном отношении страны из Тибета, всегда бывшего очень бедным, я думал, что богатство куда более уменьшает страдания, чем это оказалось на самом деле. Я ожидал, что с устранением чисто физических трудностей, от которых избавлено большинство живущих в индустриально развитых странах людей, счастья достичь намного легче, чем в суровых жизненных условиях. Но, похоже, невероятные достижения науки и технологии привели только к появлению многочисленных удобств, и не более того. Во многих случаях прогресс означает едва ли что-то иное, кроме всё большего количества роскошных домов во всё большем числе городов, со всё большим количеством автомобилей, курсирующих между ними. Безусловно, некоторые виды страдания исчезли, в особенности некоторые болезни. Но мне кажется, что в целом страданий не стало заметно меньше.

Говоря так, я постоянно вспоминаю случай, происшедший во время одной из моих первых поездок на Запад. Я был в гостях у очень богатой семьи, жившей в большом, хорошо оборудованном доме. Все члены этой семьи были обаятельны и вежливы. Слуги предупреждали любое желание, и я уже начал думать, что здесь, возможно, отыщутся доказательства того, что богатство может служить источником счастья. Хозяева дома источали атмосферу мягкой уверенности. Но потом я увидел в ванной, в приоткрытом стенном шкафу, ряды упаковок с транквилизаторами и снотворным, – которые энергично напомнили мне о том, что слишком часто существует настоящая пропасть между видимой внешностью и внутренней реальностью.

Этот парадокс, состоящий в том, что внутренние – можно назвать их психологическими и эмоциональными – страдания так часто возникают среди материального благополучия, нетрудно заметить в большей части западных стран. Он действительно столь всепроникающ, что можно даже задуматься, нет ли в западной культуре чего-то такого, что создает у живущих в ней людей предрасположенность к страданиям подобного рода? Но в этом я сомневаюсь. Тут действует слишком много факторов. Очевидно, что играют роль и сами материальные достижения. Но мы также должны упомянуть растущую урбанизацию современного общества, с ее высокой концентрацией людей, живущих в тесной близости друг к другу. В этом контексте обратите внимание, что в наши дни, вместо того чтобы искать поддержку друг в друге, мы, когда только возможно, полагаемся на машины и службы сервиса. Если прежде фермеры для сбора урожая должны были сзывать всех членов своих семей, то теперь достаточно позвонить по телефону подрядчику. Мы видим, что современная жизнь организована так, чтобы каждый как можно меньше зависел от других. Более или менее общим стремлением является желание каждого иметь свой собственный дом, собственный автомобиль, собственный компьютер и так далее, – для того чтобы стать как можно более независимым. Это естественно и понятно. Нужно также учесть растущую автономию, которую люди обретают в результате достижений науки и техники. Действительно, в наше время можно быть куда более независимым от других, чем когда-либо прежде. Но вместе со всем этим растет и ощущение того, что мое будущее зависит не от моих соседей, а от моей работы, или, скорее, от моего нанимателя. А это подталкивает нас к мысли, что, поскольку другие не имеют значения для моего счастья, то и их счастье не важно для меня.