Тензин Гьяцо - Этика для нового тысячелетия

Но следует ли отказываться от научного исследования из-за того, что оно нам не удается? Конечно, нет. Также я вовсе не намерен заявлять, что всеобщее процветание – ошибочная цель. Ведь по самой нашей природе телесный, физический опыт играет главную роль в нашей жизни. Достижения науки и техники отчетливо отражают наше желание добиться лучшего, более комфортабельного существования. Это очень хорошо. Кто бы отказался аплодировать многим из открытий современной медицины?

Но при этом я думаю, что по-настоящему верно то, что члены некоторых традиционных деревенских общин наслаждаются большей гармонией и безмятежностью, чем те, кто поселился в наших современных городах. Например, в Северной Индии, в Спити, у местных жителей сохранился обычай не запирать двери дома, когда они уходят куда-то. Предполагается, что гость, пришедший в отсутствие хозяев, может войти и поесть, ожидая возвращения семьи. Так же поступали и в Тибете в прежние времена. Это не значит, что в таких местах вообще не бывает преступлений. Если говорить о Тибете до его оккупации, конечно, там время от времени такое происходило. Но, когда случалось подобное, люди могли только удивленно поднять брови. Это было редким и необычным происшествием. И наоборот, если в каком-нибудь современном городе пройдет день без убийства, – это примечательное событие. С урбанизацией пришла дисгармония.

Однако у нас должно хватать осторожности не идеализировать старинный образ жизни. Высокий уровень кооперации, который мы находим в неразвитых сельскохозяйственных общинах, базируется, возможно, скорее на необходимости, чем на доброй воле. Её предпочитают б`ольшим трудностям. И удовлетворенность, которая там ощущается, может быть на деле более связана с невежеством. Те люди, возможно, не осознают и не представляют, что возможен другой образ жизни. А если узнают, то, весьма вероятно, с энтузиазмом окунутся в него. Таким образом, проблема, стоящая перед нами, заключается в том, чтобы отыскать некие способы в такой же степени наслаждаться гармонией и безмятежностью, как члены более традиционных общин, и в то же время полностью использовать все те выгоды материальных достижений мира, которые существуют в начале нового тысячелетия. Думать иначе значило бы утверждать, что те общины не должны и пытаться улучшить свой уровень жизни. Однако я совершенно уверен, что, например, большинство тибетских кочевников были бы весьма рады иметь современную зимнюю термоодежду, бездымное топливо для приготовления пищи, новейшие лекарства и портативные телевизоры в своих палатках. И я первый не стал бы порицать их за это.

Современное общество, при всех его достоинствах и недостатках, возникло в результате бесчисленных причин и условий. Предполагать, что лишь простым отказом от материального развития мы сможем разрешить все наши проблемы, было бы недальновидно. При этом мы упустили бы их основные причины. Кроме того, в современном мире есть и много такого, что вселяет надежды.

В наиболее развитых странах есть бесчисленное множество людей, проявляющих активную заботу о других. Меня трогает до глубины души огромная доброта, проявленная к нам, тибетским беженцам, теми людьми, чьи личные возможности тоже были довольно ограничены. Например, нашим детям безмерно помогли самоотверженные индийские учителя, многим из которых пришлось жить в тяжелых условиях, вдали от своих семей. Глядя дальше, нельзя не заметить растущего во всем мире уважения к основным правам человека. На мой взгляд, это демонстрирует очень хорошие тенденции развития. То, как мировое сообщество мгновенно откликается в случае стихийных бедствий, – также прекрасная черта современного мира. Растущее осознавание того, что мы не можем вечно продолжать калечить окружающую среду, не думая о серьезных последствиях, – еще один повод к надежде. Более того, я верю, что в основном благодаря современным средствам связи люди теперь, пожалуй, легче воспринимают разнообразие. И стандарты грамотности и общей образованности в целом в мире стали выше, чем когда-либо прежде. Все эти положительные тенденции развития я воспринимаю как знак того, на что способны мы, люди.

Недавно у меня была возможность встретиться в Англии с королевой-матерью. Я слышал о ней в течение всей моей жизни, и потому встреча доставила мне особое удовольствие. Но что меня в особенности подбодрило, так это мнение женщины – ровесницы двадцатого века – относительно перемен в людях; она сказала, что люди стали куда больше думать о других, чем во времена ее юности. В те дни, сказала она, люди в основном интересовались делами своей собственной страны, в то время как теперь они много больше заботятся о жителях других стран. Когда я спросил, смотрит ли она в будущее с надеждой, она без малейшего колебания ответила утвердительно.

Конечно, правда, – что мы можем указать избыток резко отрицательных тенденций в современном обществе. Нет причин сомневаться в увеличении от года к году количества убийств, в росте насилия и похищений. В дополнение к этому мы постоянно слышим о грубости и эксплуатации как в семье, так и в обществе, о том, что все больше молодых людей увлекаются наркотиками и алкоголем, и о том, как влияет на нынешних детей все растущее число разводов. Даже наша маленькая община беженцев не смогла избежать подобных влияний. Например, если в тибетском обществе почти не слышали о самоубийствах, в последнее время у нас, в общине беженцев, случились одно или два трагических происшествия такого рода. Сходным образом и пристрастия к наркотикам среди молодых тибетцев просто не существовало поколение назад, – а теперь имеют место и такие случаи; но надо сказать, это произошло в основном там, где молодые люди столкнулись с современной городской жизнью.

И всё же ни одна из подобных проблем, в отличие от болезни, старости и смерти, не является по своей природе неминуемой. Также они не вызваны и отсутствием знания. Когда мы серьезно задумываемся над ними, мы видим, что все эти проблемы – моральные. Каждая из них отражает наше понимание того, что является правильным или неправильным, что хорошо и что плохо, что допустимо и что недопустимо. Но, кроме этого, мы можем указать и на нечто более фундаментальное: пренебрежение тем, что я называю нашим внутренним измерением .

Что я подразумеваю под этим? В моем понимании наше излишнее внимание к материальным выгодам отражает скрытое предположение, что то, что можно купить, способно само по себе обеспечить нам требуемое удовлетворение. Но удовлетворение, которое может доставить нам материальная прибыль, по самой её природе, будет ограничено чувственным уровнем. Если бы было правдой утверждение, что человеческие существа ничем не отличаются от животных, этого было бы достаточно. Однако из-за того, что мы обладаем разнообразием качеств – и в особенности из-за того, что имеем мысли и чувства, равно как и воображение, и способность оценки, – становится очевидно, что наши потребности выходят за пределы чисто чувственных. Распространение тревожности, стрессов, заблуждений, неуверенности и депрессий среди тех, чьи основные нужды удовлетворены, отчетливо показывает это. Наши проблемы, как внешние (вроде войн, преступлений, насилия), так и внутренние (наши эмоциональные и психологические страдания), не могут быть разрешены, пока мы не обратим внимание на это скрытое пренебрежение. Ведь именно из-за него величайшие движения последнего столетия – демократия, либерализм, социализм – не смогли дать обещанные ими общие выгоды; и это несмотря на множество прекрасных идей. Революция действительно необходима. Но не политическая, не экономическая и даже не техническая революция. Мы уже достаточно видели их в течение прошедшего века, чтобы понять – такой чисто внешний подход недостаточен. То, что предлагаю я, – духовная революция.