Александр Бушков - Владимир Путин. Полковник, ставший капитаном

Это называется: и мы прокукарекали…

Явлинский, по крайней мере, оказался достаточно храбрым, чтобы войти в здание под дулами автоматов. Лидер СПС Борис Немцов достаточно ясно показал, что штаны носит по чистому не­доразумению. Террористы именно его назвали одним из первых в качестве посредника на переговорах – однако Немцов, долго и назойливо мельтешивший перед многочисленными телекамерами, в театр все же не пошел, разговаривая с террористом Бараевым исключительно по мобильнику. Мало того, он вместо себя отправил женщину – Ирину Хакамаду.

Для обыкновенного человека это было бы вполне естественное поведение – не соваться под дула оружия профессиональных убийц – но в данном случае речь шла не о мирном обывателе, случайно проходившем мимо, а о политике, стремящемся к тому же и из всего, что только ни происходит на белом свете, выжать для себя хоть минимальную пользу… Позже некая газетка устами некой впечатлительной дамы его оправдывала: «Немцов проявил по-человечески понятную нерешительность, которую ни в коем случае нельзя ставить ему в вину».

Человеку с улицы , действительно, в вину такое поведение не поставишь, а вот политику – как раз наоборот. Существо в штанах, которое не просто благоразумно дер­жится в стороне от увешанных оружием отморозков, но еще и направляет к ним вместо себя женщину – эт-то, знаете ли… Достойную оценку действий сего персонажа можно изобразить разве что на заборе.

Симптоматичная цитата из вменяемой прессы: «Счастье Бориса Ефимовича, что он живет не на Кавказе, где публичное поведение мужчины общественность изучает, как пойманную бабочку под микроскопом. Там его политическая карьера рухнула бы, как ледник в Кармадонском ущелье. „Потерявший лицо“ – так в горах зовут тех, кто в критической ситуации публично демонстрирует свое малодушие».

Мы с вами обитаем не на Кавказе, но тем не менее сейчас уже можно с нешуточным удовлетворением констатировать, что никакого такого «политика» Немцова в России более не имеется – так, один из персонажей комедии масок, лидерок чего-то комически-крохотного из разряда «мы тоже чирикаем»…

Чуть позже к тому же выводу, что и Явлинский, пришел человек гораздо более серьезный – Евгений Примаков. «Там разговаривать не с кем», – сказал он Путину, вернувшись из театра.

Интеллигенция, как ей и положено, демонстрировала полный набор соответствующих диагнозу симптомов, вопя, что ради «цивилизованности» и «общечеловеческих ценностей» требования террористов следует немедленно удовлетворить. А требование у террористов, нужно было уточнить, одно-единственное: вывести федеральные войска из Чечни, все, до последнего человека…

Даже знаменитейший российский физик Сергей Капица, ученый с мировым именем, поддался этому поветрию. Престарелый деятель науки призывал российское руководство: «И со злодеями нужно разговаривать. Нужно принять какие-то их условия. Надо начать ответственные переговоры с чеченской стороной. Ведь кризис в Буденновске разрядил именно разговор Черномырдина с Басаевым».

Ну, разговор Черномырдина с Басаевым – не к ночи будь помянут – как и буденновское позорище с известными итогами… В призывах Капицы явственно просматривались все отрицательные черты нашего интеллигентского мышления: неумение анализировать сложную ситуацию, подменяя это благоглупостями. Что значит – принять «какие-то» условия? Условие было высказано одно-единственное: вывести войска.

А разговаривать со злодеем следует только до того самого момента, пока на его лобешнике не сойдутся надежно перекрестья оптического прицела…

Из Лондона вякнул Борис Березовский, предлагая свою скромную персону в качестве посредника меж Кремлем и Масхадовым. «Березу» брезгливо проигнорировали. Дело даже не в том, что к данному моменту «президент» Масхадов контролировал обычно лишь тот схрон, где устраивался на ночь. Стало окончательно ясно, что решения принимает не он и даже не глава боевиков Бараев, а кто-то другой, неизвестно где находящийся.

И те, кто засел в театре, на разумные переговоры, в общем, не способны. Они то заявляли: «Мы свою задачу уже выполнили. Мы захватили заложников и теперь готовы умереть. Мы хотим умереть больше, чем вы хотите жить», – то говорили, что Масхадова вообще-то уважают и, если подумать, с ним даже «считаются», но выполняют приказы одного-единственного человека на свете: Шамиля Басаева…

В конце концов раздались выстрелы – начали гибнуть заложники.

В ночь на 26 октября Верховный главнокомандующий отдал приказ…

Как водится, что-то нехило грохнуло, и спецназ пошел на штурм. В зал пустили газ без цвета и запаха, и бойцы с трех сторон ворвались в здание. Террористов валили из бесшумного оружия. Пуля из спецпистолета «Гроза» представляет собой цилиндрик длиной с мизинец, с одного конца снабженный металлическим пояском. Действие – основательное…

Все было кончено максимум за двадцать минут. В креслах скорчились сюрреалистические фигуры в джедайских балахонах… Никто из боевиков не успел ни рвануть гранату, ни привести в действие свой пояс. Убитых у спецназа не было, хотя несколько раненых имелось.

К величайшему сожалению, часть заложников погибла, не вынеся действия газа. Еще большего сожаления достойно то, что эта трагедия вновь стала для «клинической оппозиции» поводом для очередного кликушества…

«Смертельно опасная показуха», «Фантастическая случайность», «Хорошо отрежиссированный спектакль, а взрывчатки как таковой в зале не было». Договорились даже до того, что победил не Путин, а убитый Бараев, «в остекленевших глазах которого была усмешка и торжество победителя»…

Другой журнальчик в число «жертв» включил и террористов, поскольку-де «каждая человеческая жизнь бесценна»…

Некий «военный обозреватель» поведал миру, что в Москву убитые террористы «пришли с чисто политической целью – добиваться прекращения войны». Во всем мире подобные методы достижения «политических целей» именуются совершенно иначе…

Явлинский, конечно, – клоун высшей марки, но он правильно говорил, что власти пришлось выбирать меж страшным и самым страшным . В подобных случаях бессильна обычная человеческая логика и обычный гуманизм, игра идет по другим правилам, словно в некоем антимире. И действия властей (не только российских в данном случае, но и аналогичные решения за рубежом) можно сравнивать только с поведением капитана корабля, который имеет полномочия в случае катастрофы пускать в ход любые средства, чтобы прекратить панику.

Возле спасательных шлюпок – срыв , кто-то нарушил очередь, вот-вот начнется переполох… Выстрел из капитанского браунинга – и виновник падает за борт с пулей в башке, а остальные моментально приходят в чувство. Можно с пеной у рта на­зывать капитана «зверем» и «убийцей», но он в данном случае глубоко прав, поскольку думает не о «бесценной жизни» индивида, которого свалил метким выстрелом, а о жизнях остальных пассажиров, гораздо более многочисленных.