Карл Саган - Мир, полный демонов: Наука — как свеча во тьме

• Перед вами огромный металлический метеорит, весь в дырках, словно швейцарский сыр. Вы осторожно протягиваете руку пощупать. Он гладкий и холодный. Частица иного мира. Как он попал на Землю? Что случилось с ним в космосе, почему он так побит?..

• На дисплее — карта Лондона XVIII в., показывающая распространение страшной эпидемии холеры. Соседи заражались друг от друга. Проследив в обратном направлении распространение инфекции, вы увидите, откуда она происходит. Похоже на детективное расследование. Найдя источник, вы видите, что это то самое место, где сточные канавы ничем не прикрыты, и понимаете: современная система канализации — для города вопрос жизни и смерти. Вы мысленно перебираете те города и деревни в разных уголках мира, где нормальной канализации нет до сих пор. И задумываетесь: нет ли более простого и дешевого способа решить проблему…

• Вы ползете по длинному, темному тоннелю. Внезапные повороты, подъемы и спуски. Наощупь касаетесь каких-то перьев, бусин, больших кругов. Начинаете осознавать, что значит быть слепым. Убеждаетесь, как мало в обыденной жизни мы полагаемся на осязание. Здесь, в темноте и тишине, вы остаетесь наедине со своими мыслями. И ощущение, как ни странно, бодрящее.

• Вы рассматриваете детальную реконструкцию церемониальной процессии, поднимавшейся на огромный зиккурат Шумера, или великолепно раскрашенную пирамиду из египетской Долины фараонов, или модель древнеримского дома, или макет целой улицы маленького американского городка на рубеже XIX и XX вв. Представляете себе далекие времена и цивилизации: как бы вы жили, родись вы там и в то время, и все бы тогдашнее казалось вам естественным, а наш мир, если бы вы могли о нем что-то узнать, — странным до нелепости…

• Нажимаете на пипетку, и на предметное стекло микроскопа падает капля воды из пруда. Эта капля полна живых существ — они плавают, ползают, сталкиваются друг с другом. Разыгрываются напряженные сюжеты погони и бегства, торжества и трагедии. Мир, населенный куда более экзотическими существами, чем любой научно-фантастический фильм…

• Вы сидите в театре и вдруг переноситесь в сознание одиннадцатилетнего мальчика. Видите мир его глазами, переживаете ежедневные драмы его жизни: школьные враги, авторитарные взрослые, безответные влюбленности. Вы слышите его внутренний голос, ощущаете неврологическую и гормональную реакцию на социальную среду. И задумываетесь над тем, как же устроены вы сами…

• Повинуясь несложным инструкциям, вы забиваете в компьютер ряд команд. Как будет в скором времени выглядеть Земля, если мы продолжим жечь уголь, нефть и газ, пока содержание углекислого газа в атмосфере не удвоится? Насколько жарче сделается климат? Какая часть полярных льдов растает? До какого уровня поднимется мировой океан? И почему обязательно выбрасывать столько углекислого газа в атмосферу?

А если его станет в пять раз больше? И каким образом прогнозируются изменения климата? Опять-таки есть над чем подумать…

В детстве меня водили в Американский музей естественной истории в Нью-Йорке. Я не мог оторваться от диорам — «настоящих» картин животных в их местах обитания по всему миру: пингвины на тускло подсвеченном льду Антарктики; окапи в солнечном африканском вельде; семейство горилл в тенистой роще, самец гордо бьет себя в грудь; американский медведь-гризли ростом три с половиной метра, стоя на задних ногах, таращился на меня в упор. Трехмерные мгновенные снимки, созданные неведомым гением. Кажется, гризли пошевелился? Горилла сморгнула? Сейчас этот гений вернется, снимет заклятие, и все эти поразительные существа вновь заживут своей жизнью — прямо у меня на глазах. И я все это увижу?..

Детям обязательно нужно все потрогать. В те времена из всех указаний чаще всего в музее звучал приказ «Не трогать». Тогда, много десятилетий назад, в научных музеях или музеях естественной истории ничего нельзя было изучать реально, не было даже искусственного прудика, из которого можно было бы вытащить краба и разглядеть повнимательнее. Самым «интерактивным» экспонатом были весы в планетарии Хейдена, указывавшие твой вес для каждой планеты. Намеришь земной пуд и утешаешься мыслью, что на Юпитере ты бы весил 40 кг. А на Луне и трех не было бы — на Луне ты, можно сказать, исчезнешь.

Ныне детям разрешается трогать, тыкать, прогонять на компьютере цепочку вопросов и получать ответы, воспроизводить странные шумы и любоваться звуковыми волнами. Даже те, кому научная выставка неинтересна, кому вся эта наука ни к чему, хоть чему-то да радуются. Зайдите в такой музей, и вы увидите широко раскрытые в изумлении глаза, увидите детей, носящихся от экспоната к экспонату, их счастливые улыбки первооткрывателей. Эти выставки и мероприятия пользуются большой популярностью. На них ходит почти столько же народа, сколько на профессиональные матчи по бейсболу, баскетболу и футболу вместе взятые.

Выставки не заменят обучение в школе и дома, но они пробуждают интерес и воображение. Сходив в хороший научный музей, ребенок затем прочтет книгу, запишется на курс по выбору или вновь вернется в музей, чтобы продолжить открытия, а главное — научится научному мышлению.

Еще одна примета современных научных музеев — кинотеатр с фильмами в формате IMAX или OMNIMAX. Экран высотой в десять этажей окружает зал со всех сторон. Смитсонианский национальный музей воздухоплавания и освоения космоса, самый посещаемый музей на свете, демонстрирует такие фильмы в кинотеатре Лэнгли. И сколько я не смотрю «Полет», в горле всякий раз стоит ком. На моих глазах религиозные лидеры разных конфессий, посмотрев «Голубую планету», обратились в единую веру и поклялись защищать наш мир от разрушения.

Не всякий музей и не всякая выставка соответствуют столь высоким стандартам. Иные служат рекламой для компаний-спонсоров, демонстрируют работу автомобильного мотора (причем определенной модели автомобиля) или отстаивают преимущества одного ископаемого ресурса перед другим. Многие музеи лишь условно «научные», а на самом деле посвящены технике и медицине. Биологические музеи до сих пор стесняются упоминать ключевой принцип современной биологии — эволюцию. Живые существа «возникают» и «развиваются», но ни в коем случае не «эволюционируют». Затушевывается отсутствие следов человека в древнейшие эпохи. Не демонстрируется анатомическое и генетическое сходство человека с гориллами и шимпанзе. Ни слова о сложных органических молекулах, обнаруженных в космосе и на других планетах, об экспериментах, показывающих, как вещество жизни в изобилии формируется в искусственно воссозданных атмосферах других планет или древней Земли (как ее себе сейчас представляют геологи). И опять же замечательным исключением служит Музей естественной истории Смитсонианского института. Однажды этот музей провел незабываемую выставку. В начале два таракана сидели в современной кухне среди открытых коробок с хлопьями и прочей едой. За несколько недель предоставленные сами себе тараканы размножились, огромными полчищами носились повсюду, сражаясь за жалкие остатки пищи. Наглядно для всех предстало преимущество, которое имеет в эволюционной борьбе более приспособленный благодаря тем или иным унаследованным качествам таракан.