Джефф Хоуи - Сдвиг. Как выжить в стремительном будущем

Также на конференции мы объявили об учреждении Приза за неповиновение в размере 250 000 долларов, который спонсирует Рид Хоффман [262] Рид Гарретт Хоффман — американский предприниматель, венчурный инвестор и писатель, сооснователь LinkedIn, социальной сети для установления деловых контактов. Прим. ред. . Этот приз присуждается лицу или группе за то, что мы считаем великолепным примером неповиновения на благо общества.

Некоторые представители старшего преподавательского состава MIT признались мне, что конференция вызвала у них ощущение дискомфорта, однако они рады, что выступления были такими обоснованными и серьезными. Эти люди, как и я, полагали, что MIT — одно из немногих мест в мире, где подобные темы можно обсуждать в академическом стиле, прямо и непреклонно, и что роль таких учреждений здорового неповиновения, как MIT, состоит в том, чтобы предоставить место для подобного рода дискуссий и исследований.

Джой Ито

Образовательный комплекс Баярда Растина выглядит как старая фабрика — и в каком-то смысле ею и является. Публичная школа Нью-Йорк-Сити была построена в 1931 году. Тогда она называлась «Школа текстиля»: в подвале находилась самая настоящая текстильная мануфактура, а школьный альбом именовался «Ткацкий станок» [264] Детали, приведенные в настоящем разделе, получены в ходе визита в Quest to Learn в январе 2014 года. . С тех пор назначение огромного здания менялось несколько раз, теперь оно вмещает шесть отдельных публичных школ — но только одна из них сделала видеоигры основой каждого преподаваемого предмета.

Школа Quest to Learn [265] Quest to Learn (Q2L) — Middle School and High School , http://www.q2l.org. , как называют PS422, занимает два этажа в старом здании «Школы текстиля». Ученики учат не уроки естествознания, а изучают «То, как работают вещи». Английский язык — на профессиональном образовательном арго это называется «Искусство английского языка» — преподается на занятиях, которые значатся в расписании как «Мир кодов» и «Бытие, пространство и место». Физическая подготовка? Такого в расписании вы не найдете. Зато есть «Здоровый образ жизни». Учителя не составляют план занятий по «отдельным темам», как, скажем, горные породы и формы рельефа. Вместо этого наличествуют «квесты» и «миссии», и надо дойти до «уровня босса» — термин, отлично знакомый каждому геймеру. Цель всего этого, как утверждает школьная администрация, совсем не в том, чтобы выпустить в мир поколение гейм-дизайнеров. «Мы закладываем основы глубоких профессиональных знаний двадцать первого века», — говорит содиректор Quest to Learn Арана Шапиро.

Возможно, все это прозвучало бы как новость для Доминика, одиннадцатилетнего паренька, который беспокойно ерзает на стуле во время коллективного разбора ученических работ — образовательного ритуала, который обычно практикуется у будущих художников и поэтов. Его сотоварищи, двадцать три шестиклассника, участвующие в «Зарядке для ума», дают обратную связь на видеоигру Доминика. «Я просто говорю, что все враги причиняют один вид ущерба, кроме “босса”-носорога, но каждый раз, когда он на тебя бросается, то наносит ущерб; но если на тебя нападает тираннозавр, то ты теряешь все здоровье».

«Хорошо, Сайрес, хорошо. Это ценные замечания», — говорит Майкл де Минико, энергичный учитель, который ведет занятие. Доминик не так уверен в этом: он скептически смотрит на Сайреса и ерзает на месте, поднимает руку, потом начинает говорить, но замолкает, когда де Минико его останавливает: «Ты получишь слово в свою очередь, Доминик».

Де Минико поворачивается к Молли — светловолосой девочке, которая сидит, выпрямившись, на своем месте в первом ряду, — и во второй раз с начала занятия объясняет базовые правила: «Это действительно важно, что молодой человек делится с нами своей игрой, а вы должны помочь сделать ее еще лучше. Так что будьте честны. Но еще и вежливы. Относитесь к тем, кто показывает вам свои игры, как хотели бы, чтобы относились к вам».

Занятие продолжается еще минут пять, и дети демонстрируют все тонкости вербальных и жестовых намеков, которые можно наблюдать в комнате заседаний корпоративного совета директоров. В конце Доминик отвечает своим критикам. Оборона уступает место примирению. Это слегка смахивает на взрослую пьесу, которую разыгрывают дети, — но в том-то и суть. «Мы внимательно изучили мнение университетов и компаний о том, чего недостает выпускникам, — говорит Шапиро. — И первое место в списке заняло умение сотрудничать».

Quest to Learn — это публичная школа, и в таком качестве она должна делать гораздо больше, чем просто учить школьников разрабатывать видеоигры и строить разные хитроумные приспособления. Нью-Йорк не избежал общей для нашей страны маниакальной приверженности к стандартизированным тестам. До сих пор, говорит Шапиро, Quest to Learn показывает результаты таких тестов чуть выше среднего. Вряд ли это может прозвучать как похвала методологии нетрадиционного обучения — и действительно, когда я спрашиваю маму, ожидающую в офисе школьной администрации, что она думает о Quest to Learn, та пожимает плечами: «Да вроде все в порядке. Моему сыну нравится играть в видеоигры».

Но если мерить успех другой мерой, Quest to Learn неплохо выполняет свои задачи. Шапиро замечает, что школа четыре года подряд побеждает на математической олимпиаде. «Это соревнование, в котором дети должны уметь коллективно решать математические проблемы, и тот факт, что они на обычных уроках проявляют такой высокий уровень сотрудничества, говорит, что для них это естественно».

Приоритет практики над теорией означает необходимость признать, что в ускоряющемся мире будущего, где изменение стало новой константой, часто высокую цену будет платить тот, кто станет выжидать и строить планы, вместо того чтобы делать, а потом совершенствовать. В старые добрые (и неспешные) времена планирование почти любого предприятия, но особенно такого, которое требовало капитальных вложений, было обязательным этапом, если предприниматель желал предотвратить крах, влекущий за собой финансовые потери и общественное клеймо неудачника. Но в сетевую эру компании с толковым руководством приветствуют и даже поощряют неудачи. Теперь затраты на запуск любого предприятия — от новой производственной линии обуви до вашей личной консалтинговой практики — радикально снизились, и бизнес традиционно воспринимает «провал» как достойную цену за возможность выучить новый урок.

Хотя это может прозвучать пугающе, но это невероятно мощное средство. Если вы делаете упор на практику вместо теории, то вам не надо ждать разрешения или что-то кому-то объяснять — вы просто берете и начинаете. А если вы начали, но обстоятельства меняются или процесс развития вашего дела приобретает неожиданный поворот, вам далеко не всегда нужно останавливаться и выяснять, что же произошло, прежде чем продолжать движение вперед. Уровень, на котором можно испытать на себе прелести практики по сравнению с теорией, зависит от «уровня», на котором вы действуете, — очевидно, что инфраструктурные и другие капиталоемкие проекты предлагают меньше возможностей для итераций и относительно болезненного риска. На другом конце спектра находятся более высокие и «тонкие» слои — такие как программное обеспечение и маркетинг с их радикальными новыми структурами затрат, и относиться к ним нужно соответственно.