Френк Спэт - Тайны океанской бездны

— Я хочу увидеть этот омут.

— Я тоже, — ответила она. — А теперь спи. Я поговорю с отцом.

Русалочий омут лежал среди болот милях в восьми от Элкстона, в удалении от дороги из Лика в Бакстон. На следующее утро, после завтрака, мои родители объявили о своем намерении сходить к омуту. Миссис Вудс побледнела. А ее муж сказал только:

— Постарайтесь вернуться до сумерек.

Отец кивнул и пошел за фотоаппаратом. Вернулся он одетый в стеганый синтетический плащ и сказал нам:

— Туман густой. Наденьте тоже плащи и галоши.

Вскоре мы двинулись в путь. Через два часа мы достигли возвышенности на болотах и заглянули в зловещую глубину темного русалочьего омута.

Попытайтесь представить себя на высоком холме, дневной свет меркнет, моросит дождь, у вас в голове носятся все эти болотные легенды, и вы, быть может, почувствуете мое состояние, когда я смотрела в этот омут.

Мы с отцом стояли у изгороди, а мама чуть поодаль настраивала фотоаппарат. Наведя на нас объектив, она зачем-то попросила меня отойти и сказала:

— Джим, погляди вниз, как будто высматриваешь русалку.

Едва она договорила, как налетевший невесть откуда ветер надул папин плащ и, сорвав его с плеч, отнес на середину омута, где он стал медленно тонуть. Отец, сильно побледнев и глядя на исчезающий в воде плащ, поставил одну ногу на изгородь. Потом мы в ужасе увидели, как он стал заносить над деревянной перекладиной и вторую ногу, явно собираясь перелезть.

— Папа, папа! — закричала я, и мы с мамой одновременно бросились к нему. Мама схватила его за руку и воскликнула:

— Пойдем, Джим! Это русалка!

Папа повернулся, лицо его было белым, как бумага. Я никогда не видела на его лице такого выражения и больше не хочу увидеть. Он выглядел так, будто уже покинул нас и находился где-то, куда мы не могли за ним последовать. Я схватила его за вторую руку, и мы увели его от омута. Он встряхнул головой и медленно, очень медленно, казалось, начал узнавать нас. Мы вместе сбежали по склону холма и были очень обрадованы, встретив внизу мистера Вудса с его запряженной пони рессорной двуколкой.

— Решил, что мне будет лучше присмотреть за вами, — сказал он.

Мы с благодарностью забрались в кабриолет. Папу била дрожь.

— Там горячий чай под сиденьем и большое одеяло. Укутайте его и сразу дайте немного выпить, — велел мистер Вудс.

— Немедленно! — повторил он, полуобернувшись и строго глядя на нас, разворачивая в то же время двуколку, чтобы ехать домой.

Мой отец не трус. Во время Второй мировой войны он был сержантом, командовал пулеметной ротой и не раз смотрел смерти в лицо. Но когда мы приехали обратно на ферму, он сказал:

— Если вам показалось, что я был напуган, не стану вас разубеждать.

Услышав о случившемся, миссис Вудс произнесла всего два слова:

— Вы счастливчик.

Одним свежим осенним утром в октябре 1829 года шхуна «Мермейд» («Русалка») отправилась в плавание из Сиднея в залив Коллиер на северо-западе Австралии. Судно вел капитан Сэмюэл Нолброу, на борту находилось восемнадцать членов команды, а также три пассажира. Впереди этих людей ожидали такие испытания в виде фантастической цепи бедствий, какие не доводилось переживать даже самым бывалым морским волкам и которые, насколько известно, не имеют аналогов в истории мореплавания.

Три дня «Мермейд» шла своим курсом без происшествий. Ветер был хорошим, небо ясным, барометр показывал постоянное давление. Сидней остался уже далеко позади, когда капитан Нолброу спустился к себе в каюту, оставив судно на своего помощника, как он всегда делал во время обычно спокойного плавания вокруг северной Австралии. Команда в свою очередь — раз шкипер отправился общаться со своими «маленькими шотландцами», ящиком бутылок виски, загруженным перед самым отплытием, — могла рассесться по палубе, греясь на солнце и занимаясь своими личными немногочисленными делами.

На четвертый день ветер внезапно стих. На заштиленной шхуне повисла тягостная тишина. Отсутствие шума и движения вывели красноносого Нолброу из состояния ступора, и он вернулся на мостик. Там он обнаружил, что барометр падает, а небо нависло гнетущим темным потолком. Команда оставалась без дела, в ожидании, что же будет.

Перед самой полуночью — «Мермейд» в это время находилась в Торресе, коварном проливе, полном островов, скал и рифов с сильными приливными течениями, между полуостровом Кейп-Йорк и Новой Гвинеей — разразился шторм. Шквальный ветер рвал снасти парусника и обрушивал громадные волны через леер правого борта. Беспрерывно хлестал мощный ливень. В ужасе Нолброу увидел, что «Мермейд» несет на север прямо на скальную гряду, и отчаянно попытался предотвратить катастрофу. Однако ничто не могло отвернуть шхуну с положенного ей штормом курса навстречу гибели.

Через три часа после начала шторма «Мермейд» налетела на коралловый риф. Со скрежетом и ударом, сотрясшим шхуну, ее дно раскололось, и в трюм с шипением устремилась вода.

— Покинуть судно! — скомандовал Нолброу.

Смешавшиеся моряки и пассажиры стали прыгать за борт и плыть к огромной скале, поднимающейся из воды в двухстах футах по ветру. В наступившей панике и темноте жертвы казались неизбежными. Однако позднее, когда на скалу с трудом взобрался сам капитан Нолброу — он последним покинул шхуну, — подсчет показал, что все двадцать два человека спаслись. Невероятно, но факт — в бушующем море, потопившем «Мермейд», не погиб ни один из находившихся на ней моряков и пассажиров.

Прошло три дня, прежде чем прибыла помощь. Появился барк «Свифтшюе», который взял на борт всех спасшихся со шхуны. После этого он продолжил плавание, держа курс на запад.

Но тут вновь произошло крушение. Проходя вблизи побережья Новой Гвинеи, «Свифтшюе» попал в сильное течение — которое не было указано ни на одной из морских карт того района, во всех остальных отношениях выполненных точно. Барк вынесло на цепь прибрежных скал и разбило на части. Опять прозвучал приказ «покинуть судно». В этот раз судно покидали уже две команды — спасшиеся с затонувшей «Мермейд» и их спасатели со «Свифтшюе». И снова все оказались живы.

На этот раз помощь не заставила себя долго ждать. В тот же день из-за горизонта появилась шхуна «Губернатор Реди» с командой из тридцати двух человек. Всех людей подобрали, судно подняло паруса и…устремилось к своей гибели еще быстрее, чем «Мермейд» и «Свифтшюе». Часа через три после спасения на шхуне начался пожар, и уже три терпящие бедствие команды погрузились на баркасы «Губернатора Реди». Перспектива представлялась безрадостной — они оказались за много миль от судоходных путей, кругом была одна вода. Но тут каким-то чудом появился принадлежавший австралийским властям куттер «Комет», оказалось, он сбился с курса из-за шторма.