Френк Спэт - Тайны океанской бездны

— Возьмите меня за руку, капитан. Мне так страшно. Вы видите, как погружается этот большой корабль?

Сауден решил, что девочка бредит, и попытался успокоить ее, убедить, что ей просто снятся кошмары. Но не тут-то было.

— Нет. Корабль идет ко дну, — сказала больная. — Смотрите, сколько там тонущих людей… А Уолли играет на скрипочке и идет к вам.

Чтобы позабавить девочку, капитан Сауден с наигранным изумлением оглядел комнату, но не увидел ничего необычного. Осторожно уложив больного ребенка на подушки, он укрыл Джесси одеялом, и девочка лишилась чувств.

Несколько часов просидел верный капитан у постели больной. Девочка почти не шевелилась. Вдруг послышался лязг дверной задвижки. Решив, что кто-то пришел проведать ребенка, капитан поднялся со стула, открыл дверь и с удивлением увидел, что в коридоре никого нет. Но мгновение спустя испытал странное ощущение — словно кто-то проскользнул мимо него в комнату. Капитан Сауден бросился обратно к постели Джесси и увидел, что у девочки начинается агония. Ей оставалось жить всего несколько минут. Сраженный горем капитан стоял над Джесси и беспомощно смотрел на нее, и тут малютка снова открыла глаза.

— Моя мама пришла, она заберет меня на небеса, — едва слышно молвила умирающая. Капитан взял ее за руку, и через несколько минут Джесси тихо отошла в мир иной.

Отступив на шаг от ложа новопреставленной, капитан Сауден снова услышал скрежет задвижки, но опять никого не увидел в коридоре. Тем не менее в душу капитана вселилась уверенность в том, что Джесси и ее матушка вместе покинули спальню.

Видение гибели судна посетило Джесси в одиннадцать часов ночи, и случилось это в Шотландии за три с половиной часа до столкновения «Титаника» с айсбергом, если учесть разницу во времени. Судя по всему, девочка выказала несомненный дар предзнания. Но как понимать ее слова о человеке по имени Уолли, игравшем на скрипке?

Вскоре капитан Сауден услышал, что руководителем судового оркестра на «Титанике» был Уоллес Хартли, с которым Сауден близко дружил в детстве. Но с тех пор они не виделись, и капитан не знал, что Уолли стал корабельным музыкантом. Поэтому случившееся с маленькой Джесси, вероятно, можно считать примером не только предзнания, но и ясновидения — ведь ей каким-то образом стало известно христианское имя Хартли.

После столкновения с айсбергом Уоллес Хартли и его товарищи продолжали играть, стремясь ободрить пассажиров «Титаника». Музыканты даже не попытались спастись и погибли все до единого. Джесси почему-то знала, что Уолли не останется в живых.

Когда происходит событие, считавшееся совершенно невозможным, лишь считанные единицы людей способны предсказать его загодя, и это вполне естественно. Но в случае с эпохальным событием, описанным выше, мы, кажется, столкнулись с чем-то прямо противоположным, поскольку десятки, если не сотни людей были твердо убеждены, что с «непотопляемым» судном по имени «Титаник» в первом же плавании стрясется какая-то беда.

Одно-два верных предсказания этого немыслимого события, вероятно, можно объяснить случайностью. Но сколько таких предсказаний должно сбыться, чтобы мы наконец забыли о случайных совпадениях и уразумели, что предзнание — гораздо более вероятное объяснение случившегося? Решайте сами.

В конце боевого 1942 года в сотне миль к северо-западу от Сан-Франциско старенький эсминец ВМС США «Кеннисон» практически ощупью пробирался в ночном тумане к заливу Золотые Ворота. Но прежде чем с борта эсминца увидели безопасную гавань, экипажу было суждено узреть нечто незримое. Некая сила уже вела корабль навстречу первому судну призрачной флотилии. А было еще и второе.

Оператор радара следил за экраном, дожидаясь, когда на нем появится цепочка вспышек, сообщающая, что эсминец подходит к островам Фараллон, лежащий как раз напротив устья Золотых Ворот. Свободные от вахты матросы уже довольно явственно выказывали симптомы «канальной лихорадки» — гладили темно-синюю форму, чтобы отправиться в увольнительную, и болтали о предстоящих свиданиях со своими девчонками.

В тот день я стоял впередсмотрящим на шлюпочной палубе «Кеннисона». Передо мной маячили размытые очертания капитанского мостика. В противоположной стороне, ближе к корме, виднелась такая же размытая фигура парня по прозвищу Тренога, нашего оператора управления огнем; расставив ноги, которых у Треноги было две, он стоял на вахте над кормовой пушечной палубой.

Внезапно мои размышления о сочных отбивных и смазливых девицах были прерваны тихим шипением, доносившимся со стороны левого борта. Звук нарастал, источник его приближался. Я услышал писк, потом — скрип и хлопанье парусов. Звуки удалялись по направлению к нашей корме. Я нажал кнопку головного телефона, но не успел доложить о шумах по левому борту, потому что услышал возбужденный голос Джека Корнелия, торпедиста первого класса, уроженца Чикаго, штат Иллинойс:.

— Тренога! Тренога! Глянь-ка за корму! — кричал Джек, стоявший практически над винтами. И, словно спохватившись, добавил: — Корма вызывает мостик!

— Мостик слушает!

— Господи, Джек! — послышался вопль Треноги. — Я что-то вижу! Но что это такое?

— Не знаю. То есть это корабль, но…

— Мостик вызывает корму. Корнелий, что у вас там?

— Какой-то корабль чуть не отшиб нам винты, прошел в нескольких ярдах. Двухмачтовый парусник.

— Понятно. — Наступила тишина: матрос докладывал вахтенному офицеру.

— Каким курсом он идет? Где он сейчас?

— Курс сто тридцать пять относительно нашего. Сейчас он где-то по правому борту у кормы.

Спустя пару минут послышался голос вахтенного офицера:

— Корнелий, вы говорите, что это двухмачтовый парусник?

— Да, сэр.

— Странно. Радар ничего не показывает. Двухмачтовый? Хм… Нечасто встретишь сейчас такой у побережья.

— Сэр, то, что я видел, и впрямь большая редкость. Ни на палубе, ни за штурвалом никого не было! Я видел это с кормовой надстройки.

— Что?

— Именно так, сэр! За штурвалом никого.

Эта весть разлетелась по кораблю с быстротой лесного пожара. В полдень за обедом матросы беспощадно подначивали Джека, высмеивая его доклад о корабле-призраке, но парень не обижался. А потом я подошел к нему и сказал, что слышал плеск рассекаемой форштевнем воды и скрип парусной оснастки.

Джек поведал мне, что видел корабль секунд двадцать-тридцать. За это время он успел разглядеть, что судно не покрашено, его палуба и оснастка полуразрушены. Оно шло под парусом, но холстина была разодрана в клочья.