Александр Никонов - Вечный sapiens [Главные тайны тела и бессмертия]

«Тональ – это остров, – продолжал он… – Лучший способ описать его, это сказать, что тональ – вот это.

Он очертил рукой середину стола.

– И на этом острове мы имеем все. Этот остров фактически мир. Есть личные тонали для каждого из нас и есть коллективный тональ для всех нас в любое данное время, который мы можем назвать тоналем времени.

Он показал на ряд столов в ресторане.

– Взгляни, каждый стол имеет одни и те же очертания. Определенные предметы есть на каждом из них. Индивидуально они, однако, отличаются один от другого. За одними столами больше людей, чем за другими, на них разная пища, разная посуда, различная атмосфера, однако мы должны согласиться, что все столы в ресторане очень похожи. Та же самая вещь происходит с тоналем. Мы можем сказать, что тональ времени это то, что делает нас похожими. Точно так же, как все столы в этом ресторане похожи. Каждый стол, тем не менее, это индивидуальный случай, точно так же, как личный тональ каждого из нас. Однако следует иметь в виду тот важный момент, что все, что мы знаем о нас самих и о нашем мире, находится на острове тоналя. Понимаешь, о чем я говорю?

– Если тональ это все, что мы знаем о нас и нашем мире, что же такое нагваль?» – спросил антрополог.

Он задал правильный вопрос. Но смысла в ответе не уловил:

«– Нагваль – это та часть нас, с которой мы вообще не имеем никакого дела.

– Прости, я не понял.

– Нагваль – это та часть нас, для которой нет никакого описания. Нет слов, нет названий, нет чувств, нет знания.

– Но это противоречие, дон Хуан. По моему мнению, если это не может быть почувствовано, описано или названо, то оно не может существовать.

– Это противоречие только по твоему мнению…

– Не говоришь ли ты, что нагваль – это ум?

– Нет, ум – это предмет на столе, ум – это часть тоналя. Скажем так, что ум – это чилийский соус.

Он взял бутылку соуса и поставил ее передо мной.

– Может, нагваль – душа?

– Нет, душа тоже на столе. Скажем, душа – это пепельница.

– Может, это мысли людей?

– Нет, мысли тоже на столе. Мысли как столовое серебро. – Он взял вилку и положил ее рядом с чилийским соусом и пепельницей.

– Может быть, это состояние блаженства, неба?

– И не это тоже. Это, чем бы оно ни было, есть часть тоналя. Это, скажем, бумажная салфетка.

Я продолжал перечислять возможные способы описания того, о чем он говорит: чистый интеллект, психика, энергия, здоровье, бессмертие. Для всего, что я называл, он нашел предмет на столе и ставил его передо мной, пока все предметы на столе не были собраны в одну кучу.

– Может быть, нагваль – высшее существо, всемогущий бог? – спросил я.

– Нет, бог тоже на столе. Скажем так, что бог – это скатерть. – Он сделал шутливый жест для того, чтобы скомкать ее и положить с другими предметами передо мной.

– Но, получается, ты говоришь, что бога не существует?

– Нет, я не сказал этого. Все, что я сказал, так это что нагваль – не бог, потому что бог является предметом нашего личного тоналя и тоналя времени. Тональ является, как я уже сказал, всем тем, из чего мы думаем, состоит мир, включая бога, конечно. Бог не более важен, чем что-либо другое, будучи тоналем нашего времени…

– Если нагваль не является ни одной из тех вещей, которые я перечислил, то может быть, ты сможешь рассказать мне о его местоположении. Где он?

Дон Хуан сделал широкий жест и показал на область за границами стола. Он провел рукой, как если бы ее тыльной стороной очищал воображаемую поверхность, которая продолжалась за краями стола.

– Нагваль там, – сказал он. – Там, вокруг острова.

Кастанеда, не знакомый ни с квантовой механикой, ни с Менским, ни с этой книгой, силился понять, о чем идет речь. А старик продолжал:

«– В момент рождения и некоторое время спустя мы являемся целиком нагвалем… Затем тональ начинает развиваться и становится совершенно необходимым для нашего функционирования. Настолько необходимым, что он замутняет сияние нагваля. Он захлестывает его… Мы странные животные, говорю тебе!»

Скрипнув извилинами, антрополог сделал еще одну попытку проникновения в смысл:

«– …может быть, мы пришли бы к лучшему пониманию, если я бы спросил, что особенного можно найти в районе за островом?

– Нет способа ответить на это. Если я скажу «ничего», я только сделаю нагваль частью тоналя. Все, что я могу сказать, так это то, что за границами острова находится нагваль».

Вы, надеюсь, уже поняли, что суть философии и мировоззрения толтеков ничуть не отличается от многомировой интерпретации Эверетта, усиленной постулатом Менского о тождественности сознания и редукции.

Тональ – это все, что есть вокруг нас. Точнее, все то, что мы можем описать словами. Все, что мы видим, слышим, любим и ненавидим. Все, что мы относим к нашему миру и называем реальностью. Включая мифологического Бога и мифологическую Бабу Ягу. У каждого из нас свой тональ, свое отражение мира. Но есть и согласованное отражение, общее для всех тех, кто присутствует в нашем тонале. Этот согласованный мир – тональ нашего времени – является миром классической физики.

А нагваль – квантовый мир, в котором происходит все сразу, реализуются все возможности. Он непредставим, поскольку все наши представления – порождения редукции, то есть тоналя. Иными словами, наши представления классичны. Все, что мы представляем и о чем можем осмысленно говорить – это о предметах и явлениях нашего тоналя.

Не зря дон Хуан говорил так и не понявшему, в чем суть, Кастанеде, что «человеческий разум обладает уникальной способностью фиксировать эманации» вселенной. Я перевожу это на нормальный язык, как способность сознания к редукции волновой функции, то есть к одностороннему видению. А как еще после ознакомления с работами Менского понять фразу дона Хуана «сознание настроено так, что рассматривает все только с одной стороны».

«Таков мир нагваля – ничего реального в нем не существует», – объяснял европейцу индеец. Действительно, реальности в том смысле, в котором ее привыкли понимать физики за столетия развития науки, в квантовом мире не существует. Эта привычная реальность оказалась неотделимой от внутренней реальности наблюдателя, поскольку мы имеем дело только с воспринимаемым миром.

Наше сознание – это тональ. То есть наш мир, создаваемый сознанием. Ощущаемый и воспринимаемый мир. Наша перманентная редукция. Этот мир создается и поддерживается постоянным внутренним монологом, постоянным контролем и ежесекундной перепроверкой и подтверждением. Однажды дон Хуан сказал Кастанеде: «Ты заболел, потому что не смог удерживать свой мир». Эта фраза верна и с точки зрения толтекской парадигмы, и с точки зрения обычной западной психологии. Но если мы сознание выключим, если мы сломаем предохранители, если сломаем лес того мира, который прорастал в нас с самого младенчества, и окажемся на поляне безмыслия и отсутствия реакций… мы погрузимся в нагваль. Где все возможно. Где реализуются все квантовые вероятности. Где нет редукции. И определенности. И нас.