Сергей Савельев - Церебральный сортинг

Проблема состоит в том,что после выполнения частных задач, полученных от создателей новых социальных инстинктов, в таких популяциях начинаются неконтролируемые процессы внутреннего отбора. Это связано с тем, что обезьянье желание попользоваться незащищённым населением и пограбить собственную страну намного сильнее, чем стремление истребить неизвестных и опасных внешних конкурентов. Иначе говоря, прививая любые новые социальные инстинкты, мы автоматически запускаем механизм искусственного отбора мозга. Опасность таких экспериментов состоит в том, что, кроме ожидаемых геополитических плодов, неизбежно возникает большое число объединённых обладателей модифицированного мозга. В лучшем случае эти плоды селекционной работы расползаются по планете и становятся индукторами новых процессов отбора. В худшем — они объединяются и устанавливают свой собственный механизм искусственного отбора, построенный на широком применении оружия.

Следовательно, автономное или искусственное создание нового набора любых социальных инстинктов крайне эффективно для ускорения эволюции нервной системы. По этой причине наш мозг является организатором жестокой эволюции, стремясь создать более справедливое, честное и процветающее сообщество людей. С самыми лучшими намерениями он создаёт новые социальные инстинкты, которые формируют национальную, религиозную или государственную исключительность. Она быстро превращается во внешние амбиции, конфликты и эффективный отбор с помощью самых современных танков, ракет, самолётов, кораблей и подводных лодок.

В противовес этим некрасивым и разрушительным инстинктам среди наиболее агрессивных и аморальных популяций гоминид сложилась гуманистическая модель отсроченного церебрального сортинга. Эта система никакого отношения к своему поэтическому названию не имеет и осуществляется с совершенно иными целями. В социальных структурах изобретаются и внушаются населению идеи, которые должны объединить или уравнять всех на свете. В этом случае кажущиеся правдивыми, неподкупными и справедливыми социальные системы создают иллюзию той же исключительности, но на несколько изменённом фоне. В таких ситуациях основными признаками человеческой доминантности объявляются полный гуманизм, абсолютное равноправие и соблюдение многочисленных прав людей, ослов, дубов и клопов.

На первый взгляд системы такого типа выглядят человеколюбивым торжеством разума и гармонии. На самом деле избыток равноправия и свободы неизбежно приводит к праздности, сексуальным извращениям и изобретению необычных форм социальной конкуренции. Иначе говоря, попытки локального воссоздания райского периода эволюции развращают, а нарочитый гуманизм лишь немного маскирует архаичные инструменты искусственного отбора. Без биологически мотивированных причин сытые и похотливые гоминиды никакой сознательности, тяги к труду или желания интегрироваться в благородное сообщество не проявят.

Подобные социальные конструкции нежизнеспособны, поскольку для содержания больших масс праздных и быстро размножающихся гоминид необходимы значительные ресурсы. Даже комплексы социального жилья, минимального здравоохранения и раздача карточек на еду требуют очень больших финансовых затр ат. По этой причине все гуманистические системы крайне нестабильны и требуют внешних источников содержания. Странам, проявляющим чрезмерную заботу о собственном населении, приходится заниматься жестоким финансовым и физическим грабежом всех, кто находится вне их собственных территорий. В результате возникает локальная эволюционная стабильность, вызванная двумя причинами. С одной стороны, государство формирует искусственную доминантность своего населения, неоправданно высоко оплачивая его труд. С другой — изобретаются крайне затратные социальные льготы, обеспечивающие пищу, репродукцию и вызывающие полную зависимость свободных гоминид. Это необходимо делать для того, чтобы превратить быстро нарастающую массу похотливых бездельников в сытых и послушных избирателей. По сути дела, доминантная часть популяции стремится любой ценой продлить своё райское существование, замедляя или стабилизируя условия отбора внутри страны.

Таким способом благоденствующие сообщества выносят неприглядные и кровавые инструменты искусственного отбора в разграбляемые зоны планеты. Паразитический гуманизм ничего не меняет в отборе, а только замедляет его течение в одной или нескольких странах. При избытке пищи и условий для размножения гоминиды могут временно снижать внутривидовую агрессию, что только откладывает и увеличивает размеры последующей волны искусственного отбора. Возникновение и развитие гуманистических систем очень привлекательно для дальнейших эволюционных процессов. Достаточно вспомнить нежнейший и велеречивый пацифизм, который привёл к двум мировым войнам и невиданным успехам в области эволюционного отбора. Об этом свидетельствуют 70-80 млн человеческих жизней, оборванных во время двух мировых войн. Следовательно, любые либеральные системы исподволь готовят масштабные конфликты с массовым истреблением носителей устаревших социальных инстинктов и обладателей архаичных конструкций мозга.

По этой причине агрессивный государственный режим переносит всю тяжесть искусственного церебрального сортинга на собственное население, а гуманистический — на чужое. Через некоторое время процессы отбора меняются на прямо противоположные. Оба подхода никаким рассудочным содержанием не обладают, а являются компонентами одного и того же дикого процесса биологической эволюции. Эти социальные модели абсолютно непригодны для осмысленного развития человечества. Такие государственные конструкции являются только источником усиления внутривидовых различий мозга и топливом для аморального отбора.

Рассмотрим процесс формирования социальных иллюзий или инстинктов как инструмент эволюции несколько подробнее. Для появления новых социальных инстинктов достаточно на протяжении 15-20 лет проводить системное и методичное насаждение любых нелепостей, выдумок и откровенных глупостей. Свежее поколение убеждённых носителей новейших иллюзий не замедлит появиться на улицах городов в коричневых, белых, красных или чёрных рубашках, тюрбанах или фуражках, под красными, чёрными или радужными флажками. Сомкнув колонны, марширующие крикуны и певуны с молитвами, гимнами и маршами станут очередными инструментами церебральной эволюции. Большая их часть будут использованы для уничтожения устаревших конструкций мозга, а затем и сами отправятся на гильотину. В бескомпромиссной эволюционной гонке инструменты уже проведённого сортинга всегда становятся непригодны для будущего. Инстинкт, даже социальный, плох тем, что его можно убрать только вместе с головой.