Наука и жизнь, 1999 № 01

Доктор физико-математических наук Владимир Михайлович Фридкин, долгие годы занимающийся и литературоведческими поисками, в своем повествовании «Дорога на Черную речку» не стремится поставить все точки над «и».

Эта публикация скорее приглашение к размышлению. В основе – новые материалы, которые проливают свет на те события, что оставались неизвестными не только широкому кругу читателей, но и специалистам. Этими новыми материалами стали письма Жоржа Дантеса к его приемному отцу барону Геккерну. Правнук Ж. Дантеса – Клод Дантес – передал их итальянскому ученому-слависту Серене Витале (см. «Наука и жизнь» № 10, 1996 г.).

Просматривая их день за днем, Владимир Михайлович показывает, почему даже друзья Пушкина до конца не могли понять душевного смятения великого поэта и почему дуэль была неизбежна.

В. ФРИДКИН.

Последнему году жизни Пушкина, его дуэли и смерти посвящены сотни исследований, десятки книг. Казалось, что эта тема, поднятая в начале века П. Е. Щеголевым и продолженная десятками выдающихся российских пушкинистов, к концу века должна была бы исчерпать себя. Прекрасная книга Стеллы Лазаревны Абрамович, думалось, подводила черту. Многие тайны и загадки истории гибели величайшего русского поэта были раскрыты, а то, что продолжало оставаться тайной, казалось, так тайной и останется. Но вот в самом конце нашего столетия, в канун 200- летия со дня рождения А. С. Пушкина, в этом разделе пушкиноведения произошло неожиданное открытие. Впрочем, «неожиданным» его можно назвать с натяжкой. Архивом Дантеса, хранившимся сначала в Сульце, а потом в Париже, интересовался еще Щеголев. В восьмидесятые годы с Клодом Дантесом, правнуком убийцы Пушкина и владельцем писем, встречались писатель Семен Ласкин и автор этих строк. Ни мне, ни Ласкину Клод Дантес писем тоже не отдал. За годы советской власти тема гибели Пушкина обросла у нас идеологическими штампами. Поэтому вряд ли Клод Дантес доверил бы эти документы кому- нибудь из советских исследователей. И вот несколько лет назад итальянской славистке Серене Витале, профессору университета в Павии, удалось получить и изучить письма Дантеса к барону Геккерну.

Двадцать пять писем Жоржа Дантеса проливают свет на многие важные подробности, ранее остававшиеся неизвестными. Это был роман в письмах, в письмах сугубо доверительных. По аналогии с «Записками д’Аршиака» письма можно было бы назвать «Записками Дантеса». Но если записки д’Аршиака, секунданта Дантеса, придумал Леонид Гроссман, то записки Дантеса – документ подлинный. Я прочел письма (оригинал написан на французском языке) сначала в итальянском (в книге Витале), а потом и в русском переводе. Конечно, ответа на все вопросы письма тоже не дают. Но мне показалось, что они позволяют подойти, приблизиться к ответу на самый главный вопрос: почему после свадьбы Дантеса и Е. Н. Гончаровой Пушкин отослал 25 января 1837 года оскорбительное письмо голландскому посланнику Геккерну и дуэль стала неотвратима? Вопрос можно сформулировать иначе: отчего погиб Пушкин?

Внутренний мир Пушкина противоречив и необъятен. Его гибель – сложнейшая психологическая драма «простого» человека и гениального творца. И дать окончательный ответ, наверное, не сможет никто. Но приблизиться, сделать еще один осторожный шаг… Вот почему я взялся за написание небольшой хроники, назвав ее «Дорога на Черную речку».

Хроника эта, основанная на документах, не является тем не менее ни научной, ни научно-популярной статьей. Автор смотрит на нее как на чисто литературный труд. Хотелось бы, чтобы такой же ее увидел мой строгий и доброжелательный читатель.

Когда началась эта дорога? На каком расстоянии от «погибельной речки»? Может быть, 18 февраля 1831 года, когда в церкви Вознесения, что в Москве у Никитских ворот, протоирей Иосиф Михайлов, соединив руки Пушкина и Гончаровой и обведя их вокруг аналоя, пропел «Исайя ликуй»?

В 1880 году во время Пушкинского праздника на Тверском бульваре открыт первый в России памятник великому русскому поэту. Скульптуру, автором которой был А. М. Опекушин, перенесли в 1950 году на площадь, названную именем А. Пушкина.

Вскоре после приезда молодых из Москвы в Петербург Дарья Федоровна Фикельмон делает запись в дневнике: «1831.21 мая. Пушкин приехал из Москвы и привез свою жену, но не хочет еще ее показывать. Я видела ее у маменьки – это очень молодая и очень красивая особа, тонкая, стройная, высокая – лицо Мадонны, чрезвычайно бледное, с кротким, застенчивым и меланхолическим выражением, – глаза зеленовато-карие, светлые и прозрачные, – взгляд не то чтобы косящий, но неопределенный, тонкие черты, красивые черные волосы. Он очень в нее влюблен, рядом с ней его уродливость еще более поразительна, но когда он говорит, забываешь о том, чего ему недостает, чтобы быть красивым, его разговор так интересен, сверкающий умом, без всякого педантства». (Здесь и далее сохраняется орфография и пунктуация оригинала. – Прим. автора.)

А может быть, дорога началась 11 октября 1833 года, когда французский роялист Жорж Дантес, молодой красавец, ровесник Натальи Николаевны (он старше ее на 6 месяцев и 22 дня) прибыл в Петербург вместе со своим опекуном бароном Луи Геккерном де Беверваард? Газета «Санкт-Петербургские ведомости» писала в тот день:

«Пароход Николай I, совершив свое путешествие в 78 часов, 8-го сего октября прибыл в Кронштадт с 42 пассажирами, в том числе королевский нидерландский посланник барон Геккерен».

Но пути Пушкина и Жоржа Дантеса могли бы и разойтись летом 1835 года.

В письме графу Бенкендорфу Пушкин пишет 1 июня 1835 года: «Ныне я поставлен в необходимость покончить с расходами, которые вовлекают меня в долги и готовят мне в будущем только беспокойство и хлопоты, а может быть нищету и отчаяние. Три или четыре года уединенной жизни в деревне снова дадут мне возможность по возвращении в Петербург возобновить занятия, которыми я пока еще обязан милости его величества…» Тогда же, через две недели, Пушкин пишет В. А. Дурову из Петербурга в Елабугу: «…деньги дело наживное. Главное, были бы мы живы». Сейчас бы сказали: он как в воду глядел. Но уехать из «свинского Петербурга» в деревню не удалось. И уже 4 июля Пушкин отступает: «Государю угодно было отметить на письме моем к Вашему сиятельству, что нельзя мне будет отправиться на несколько лет в деревню, иначе как взяв отставку». А отставка – это запрет на вход в архивы. Так, может быть, дорога к Черной речке и началась тем летом?