Наука и жизнь, 1999 № 01

Доктор филологических наук А. СУПЕРАНСКАЯ.

Дорога из Коуровки в Новую Треку.

Вид с вершины Большой Иеремель.

Река Сакмара между ступенями порога Яман-Таш.

Я ваш читатель с детских лет (а последние два года и подписчик). Родился в 1966 году – 9 сентября. Учился в Уральском политехническом институте с 1983 по 1988 год. Работал в самых разных фирмах, в том числе и в коммерческих – я экономист. Пишу вам по одной-единственной причине – очень тяжело жить. Не материально, хотя материально тоже – хоть караул кричи, особенно последние два- три года. На материальном уровне мы живем плохо по той простой причине, что плохо живем на уровне духовном. Плохо мы живем внутри себя, плохо относимся к другим – и недоумеваем, а почему же другие так плохо относятся к нам. Все ругают правительство – вот, мол, нас опять (в который раз!) обманули, нам снова всем залезли в карман. Верно! Но сами-то мы всегда ли на высоте? Не лезем ли мы друг к другу в карманы ежедневно? Обман, ложь в производственных отношениях (про коммерческие я молчу) стали нормой. А производство все- таки – основа материальной жизни. Вот и получаем мы вместо материальных благ – обман, а вместо правительства – таких же, как мы сами, только более ловких обманщиков…

Я очень люблю природу. Высылаю несколько видов Южного Урала. Это мои авторские снимки.

А. БАЙДАКОВ (г. Екатеринбург).

Доктор химических наук Л. КААБАК.

Лето в Приморье по-тропически жаркое. В солнечный полдень, разморенный влажной духотой, я сидел на камне у кустов цветущей сорбарии. Внизу шумела река Тигровая, вдоль которой шла тропа, где несколько дней назад мне посчастливилось увидеть следы тигрицы с тигренком. Справа, совсем рядом, возвышалась плотная стена леса. Надо мной – двадцатиметровая скала, на которую вели каменные плиты. По ним можно было подтягиваться только с помощью рук. На скале лежали моя коробка для бабочек и фотоаппарат. Я караулил редкую бабочку – пенелопу, спускающуюся со скал подкормиться на цветах сорбарии.

В тот год я отправился в Приморье именно в поисках этой прекрасной крупной бабочки, которая отличается от других перламутровок тем, что на нижней части ее задних крыльев серебряные пятна соединяются друг с другом, образуя удивительно яркий, струйчатый рисунок.

Профессор А. И. Куренцов, знаменитый исследователь Дальнего Востока, в 1928 году ловил этих бабочек на прибрежных скалах в окрестностях села Бровничи. И вот через пятьдесят один год после него я оказался в этих скалах.

Красных самцов редкой бабочки пенелопы в полете трудно отличить от обычной непарной перламутровки. Когда пронеслась крупная красная бабочка, я, не вставая, поймал ее налету и вынул из сачка. И с разочарованием увидел непарную перламутровку – обычный вид. Правда, бабочка оказалась очень крупной, и было неясно, взять ли ее в коллекцию или лучше отпустить. Чтобы решить, стоит ли из- за этой бабочки в такую жарищу лезть наверх, на скалу, где осталась моя коробка для коллекции, я повернулся налево. В то же мгновение справа раздался оглушительный треск, похожий на раскат грома. Никогда в жизни не слыхал такого громкого звука, да еще так близко. Судорожно обернувшись направо, увидел громадную, как цистерна, медвежью спину в проеме раздвинутых кустов. Совсем рядом, на расстоянии протянутой руки, качался короткий толстый хвост. Мне показалось, что огромная голова была метрах в пяти от хвоста.

С неожиданной для себя прытью я рванул на скалу – почти вертикально вверх, без помощи рук. Взбегая по каменным плитам, успел сообразить, что зверь уходит и нападать не будет, но все же, когда подвернулся увесистый камень, схватил его для защиты. В конце подъема страх поубавился, и созрело решение: медведя стоит пугнуть, чтобы он больше тут не появлялся. Ведь мне все равно придется ловить здесь пенелопу – других мест ее обитания я не знал, да и из Москвы приехал только из-за этой бабочки. Просуммировав все эти соображения, со всей силой кинул прихваченный камень со скалы вниз, на ее каменную подошву. Хотя грохот был не слишком громким, в воздухе запахло кремнистой пылью. А медведь исчез. Минуту спустя с удивлением заметил, что в одной руке держу сачок, а в другой – перламутровку, даже не смятую.

Вероятно, в то время, когда я ловил бабочку, медведь бесшумно подошел ко мне справа. Пока я прикидывал, оставить или отпустить перламутровку, медведь, видимо, размышлял относительно меня: отпустить или … Когда же я повернулся, да еще при этом, наверное, качнул сачком, медведь испугался и шарахнулся в кусты. Летом, когда еды достаточно, здоровый хищник на людей не нападает. Мое же поведение в значительной степени определили рефлексы, которые выработались у первобытного человека при встречах с крупными хищниками. Несвойственная мне ловкость, с какой взлетел на скалу, была проявлением каких-то первобытных навыков. Интересно, что с перепугу медведь показался мне значительно крупнее, чем он, конечно, был на самом деле: наземных хищников длиной более пяти метров вообще не бывает. Но «у страха глаза велики» – недаром в печати появляются сообщения о четырехметровых гориллах и двадцатиметровых анакондах…

В поисках бабочек под скалой прошло еще несколько дней, но мой косолапый знакомый больше не появлялся.

Свое первое – и сразу же обессмертившее его имя – художественное произведение Даниель Дефо (около 1660 – 1731) написал очень поздно, в 59 лет. До этого он занимался журналистикой, и острое перо помогло ему защитить свою честь предпринимателя – сфера, в которой Дефо, несмотря на все старания, так и не удалось преуспеть. То одно, то другое предприятие заканчивалось, мягко говоря, неудачно. За свои публицистические статьи в защиту свободы печати и веротерпимости он был приговорен к позорному столбу и тюремному заключению. Но написанный им памфлет «Гимн позорному столбу» превратил наказание в триумф: толпа встретила Дефо аплодисментами. Его слава как журналиста и яркого публициста возросла. Но вряд ли сейчас кто-либо из неспециалистов знал бы это имя, если бы Дефо не написал «Робинзона Крузо». Роман пользовался невероятной популярностью не только у себя на родине. Его перевели на все языки мира (кстати, это было первое европейское произведение, переведенное, например, на японский язык). Приключениями Робинзона Крузо зачитывались и в России. И по сей день переживания человека, волей судьбы оказавшегося на необитаемом острове, продолжают волновать нас. У вымышленного литературного героя были вполне реальные прототипы. Были и документальные записки тех, кто испытал нечто подобное на себе. Но только Дефо сумел превратить этот опыт в нечто большее, чем просто описание пережитых трудностей. Потому что автор очень точно угадал и выразил устремления своего времени. Робинзон Крузо стал символом эпохи: герой-одиночка, полагающийся на свои собственные силы, сохраняющий верность христианскому долгу, четко разделяющий грань между добром излом. Преодолевая выпавшие на его долю испытания, он не только остается самим собой. Его дух становится все крепче. И, читая описания его жизни, мы получаем заряд оптимизма. В этом, наверное, кроется секрет обаяния книги.