Инна Соболева - Принцессы немецкие – судьбы русские

ЕЙ казалось, что он – идеальный муж, Елизавета – идеальная жена. Она так и уйдет из жизни, уверенная, что ее обожаемый мальчик и так полюбившаяся ей девочка будут счастливы…

Графиня Варвара Головина вспоминала: «После обедни императрица довольно долго оставалась в тронной зале. Госпожа Лебрен только что окончила портрет в весь рост великой княгини Елисаветы, который она в тот день представила императрице…» Госпожа Лебрен, которую упоминает Головина, – французская художница Мари Луиз Элизабет Виже-Лебрен, дочь и ученица знаменитого живописца Шарля Лебрена, основателя Королевской академии живописи и скульптуры, придворного художника Людовика XIV. Прославил Элизабет портрет королевы Марии-Антуанетты. Она стала своим человеком при дворе Людовика. Неудивительно, что события Великой французской революции заставили ее покинуть Францию. После скитаний по Европе в 1795 году она приехала в Петербург. Екатерина охотно принимала беглецов из революционной Франции. Художница сразу стала популярна при русском дворе.

В своем весьма любопытном сочинении «Иностранцы в России» Николай Врангель рассказывает:

В Петербурге, столь падком на знаменитостей, Виже сразу имела успех, в один месяц своего пребывания заработала она 15 тысяч. Двор и его приближенные наперерыв позировали художнице, желая иметь писанные ею портреты. На другой день после своего приезда Виже-Лебрен уже имела аудиенцию у императрицы Екатерины, которая любезно отнеслась к новоприбывшей.

Сама Лебрен вспоминала:

Едва кончила я портреты молодых великих княжон, как императрица заказала мне портрет великой княгини Елизаветы, недавно вышедшей замуж за Александра Павловича… Написала великую княгиню во весь рост в царском одеянии, устраивающей цветы в корзине.

Шелк, бархат, мех, золотое шитье, изящная жардиньерка, живые цветы, звезда и лента ордена Святой Великомученицы Екатерины Большого креста, бюст Екатерины Великой на втором плане – все написано великолепно. И лицо, нежное, почти детское, в ореоле золотистых волос, в венке из роз – живое. Только, хотела того или не хотела художница, это лицо чуждо окружающей роскоши, тоненькой фигурке тяжел царский наряд…

Пройдет время, и Елизавета Алексеевна сама закажет свой портрет Виже-Лебрен. Захочет сделать подарок матушке, маркграфине Амалии. Портрет окажется так удачен, что его оставят в Зимнем дворце (он и сейчас в Эрмитаже). Художнице придется написать копию. Ей удастся передать не только красоту Елизаветы – удастся заглянуть в ее душу. Глядя на этот портрет, понимаешь, как верно определила сущность натуры Елизаветы супруга французского дипломата, графиня Шуазель-Гуфье:

Полный ума и чувства взгляд, грустная улыбка и кроткий звук голоса проникали прямо в душу; что-то ангельское проглядывало во всем ее существе и говорило, что она была создана не для этого мира, а вся принадлежала небу.

Но вернемся к воспоминаниям Варвары Головиной:

Ее величество велела поместить его (первый портрет. – И. С.) в тронной зале; она долго рассматривала, изучала во всех подробностях и высказывала о нем свое мнение в беседе с лицами, приглашенными в тот день к ея столу.

Может быть, не стоило бы цитировать эти воспоминания (Екатерина заказывала портреты своей любимицы не только модной художнице Виже-Лебрен, но и другим, в том числе прославленному Владимиру Боровиковскому), но то, о чем пишет графиня Головина, имеет особый смысл: она вспоминает один из последних дней жизни Екатерины Великой…

Когда Екатерина умирала, Елизавета Алексеевна стояла в уголке и тихо, обреченно плакала. Она видела все. И все понимала. Она никогда не забудет сияющих торжеством лиц свекрови и свекра. Раньше к отцу Александра она относилась с подобающим почтением, даже с симпатией. В ту жуткую ночь, когда на ее глазах умирала великая императрица, все, кто еще вчера пресмыкались перед нею, добивались ее расположения, боялись ее, клялись ей в верности, вдруг, пусть ненадолго, показали свое истинное лицо. И Павел Петрович тоже показал. С тех пор ее отношение к нему изменилось резко и непоправимо.

Рядом с Елизаветой в ту ночь горько рыдала жена второго, тоже любимого, внука Екатерины, Константина Павловича, великая княгиня Анна Федоровна (урожденная принцесса Саксен-Кобургская Юлия Генриетта Ульрика, родная сестра будущего короля Бельгии Леопольда). Мария Федоровна наблюдала. Этих искренних слез она не простит обеим невесткам.

В своих автобиографических записках король Бельгии Леопольд, в молодые годы долго находившийся в русской службе, свидетельствует, что его сестра не разошлась бы со своим супругом, человеком пылким, порою необузданным, но добросердечным и просвещенным, если бы его мать не ставила себе задачей ссорить сыновей с их женами, дабы сохранить над ними свою исключительную власть.

Об Анне Федоровне в России знают немногие и немного. А между тем и ее личные качества, и судьба заслуживают самого пристального внимания. Она ведь могла (должна была!) стать следующей после Елизаветы Алексеевны российской императрицей. Если бы все совершалось в соответствии с законом, если бы Константин Павлович не отказался от трона, вернее, если бы любящая матушка, Мария Федоровна, умело не создала условий для этого отказа. И Анна Федоровна невольно помогла нелюбимой свекрови в ее рассчитанной на много лет вперед интриге. В интриге, которая привела к восстанию декабристов и к воцарению Николая Павловича. Но до этих событий еще очень далеко. Начнем с того, как принцесса Юлия попала в Россию. Все было точно так же, как с Луизой Баден-Дурлахской, которая к тому времени уже стала Елизаветой Алексеевной.

Екатерина решила, что пришла пора женить и второго внука (Константин был двумя годами моложе Александра). Подыскивая невесту, императрица, как уже было заведено, приглашала принцесс на смотрины. Для этого за годы ее царствования в Петербурге побывало одиннадцать принцесс, последние три – хорошенькие и умненькие дочери наследного принца (позднее – владетельного герцога) Саксен-Заафельд-Кобургского. Из них бабушка и предложила Константину Павловичу выбрать невесту.

Надо сказать, что Кобургские принцессы были куда родовитее других немецких принцесс, вышедших замуж в Россию. Они принадлежали к одной из древнейших и знатнейших династий Германии, восходящей к Витекинду, одному из предводителей саксов, на исходе VIII века мужественно и упорно сопротивлявшемуся императору Карлу Великому. Владения Кобургской ветви Саксонского дома были во времена сватовства царевича Константина незначительны, но вскоре представители этой династии заняли три королевских престола: бельгийский, португальский и английский. Так что выбор Екатерины был не случаен.