Павел Одинцов - Тайны путешествий во времени

Внезапно с нами связался диспетчер, он опознал наш самолет, он был недалеко от Майами-Бич и летел на запад. Я посмотрел на часы и увидел, что мы летим всего 34 минуты. Мы не могли быть у Майами-Бич, мы должны были только приблизиться к Бимини. Потом туман стал исчезать, он словно ломался, с обеих сторон от нас появились какие-то горизонтальные линии. Потом линии стали похожими на разрезы в четыре или пять миль длиной. Сквозь них мы видели синее небо. Эти разрезы стали расти, расширяться, соединяться. Через восемь секунд они все соединились и туман исчез. Я видел вокруг только сверкающее синее небо, прекрасное и необычайно яркое. А внизу я увидел Майами-Бич. Когда мы приземлились на Палм-Бич, оказалось, что наш полет занял всего 47 минут. Я подумал, что это ошибка, может быть, барахлит таймер самолета, по все наши часы показали 15.48, а вылетели мы в 15.00. Никогда прежде я не долетал от острова Андроса до Палм-Бич меньше, чем за час пятнадцать, и то на прямом маршруте. А тут мы явно кружили и проделали не меньше 250 миль. Как может самолет преодолеть 250 миль за 47 минут? Мы только чудом завершили благополучно этот полет. Долгое время мы об этом происшествии даже не разговаривали. Я не мог логически объяснить, что произошло во время этого полета. Но я ощущал, что мне нужно это понять, по несколько раз в день я переходил от одного объяснения к другому. Только в 1972 году я узнал о Бермудском треугольнике, о том, что там пропадают корабли и самолеты. Я узнал, что причиной может быть какая-то деформация времени. И тогда я понял — искать ответ нужно в этом направлении.

Чтобы пролететь тоннель длиной 10–15 миль, нам потребовалось бы четыре минуты. Ровно столько, чтобы пройти сквозь грозу и выйти к ясному небу. Мы не выходили из облаков все 90 миль до Майами и преодолели 100 миль пространства и 30 минут времени всего за три минуты».

Самое странное в этой истории даже не то, что самолет был потерян радарами, а потом благополучно найден, а то, что расчетное время полета по маршруту, который был Джернону прекрасно известен, занимает час пятнадцать минут. Благодаря тоннелю его полет занял всего 45 минут… Что случилось с получасом полетного времени? В этот раз и его часы, и часы на земле показывали одинаковое время. Скорость? Но самолет Джернона не мог лететь почти вдвое быстрее! Он был опытным летчиком и человеком, не склонным к мистике. Но с той поры он стал изучать природу странных явлений, чтобы хотя бы немного попять, с чем они могут быть связаны. Он зафиксировал на фотографиях образование «тоннельных» облаков. Оказалось, что это явление весьма распространенное на Бермудах. Совершенно не исключительное. Он назвал такие образования «тоннельными вихрями». За время исследований он видел, как образуются подобные тоннели: облака словно начинают скручиваться, образуя тоннели пятимильной длины, но с разными диаметрами: иногда свободное пространство достигает в диаметре мили, иногда трех миль. Полет сквозь «дырку в облаках» занимает около трех минут. Во время полета происходит что-то со временем и пространством: самолет проходит тоннель за три минуты. Он много раз с первого случая летал по тоннелям внутри облаков, и всегда этот полет занимал около трех минут. На самом деле за это время самолет преодолевал расстояние, которое должен был бы преодолеть за полчаса. «Стены» тоннеля, рассказывал Джернон, точно вращаются против часовой стрелки. Кроме тоннелей в облаках Джернон сталкивался и с чудовищной электрической активностью. В зонах гроз при ясной погоде образуются шаровые молнии, иногда целыми «семьями» — до пяти штук. И, конечно, если самолет попадает и такую зону, где есть шаровые молнии, то с ним могут произойти разные неприятные вещи, которые в худшем случае приведут к разрушению машины. Каким-то образом эти явления связаны с сильными электромагнитными штормами. Еще одно страннейшее явление треугольника — двояковыпуклые хрусталиковые облака (облака в виде линзы, или — если вам так нравится больше — летающей тарелки). Они имеют строго симметричную форму и почему-то связаны с теми областями океана, где наблюдается так называемая белая вода, явление странное, впервые преданное широкой огласке после публикаций о пропавшей эскадрилье бомбардировщиков «эвенджер» в декабре 1945 года. По последним словам несчастного капитана Тэйлора, командира звена, в эту белую воду и опустились их самолеты, которые так никогда более и не были найдены. Очень часто белые воды образуются около мелководных Багамских банок, а иногда можно видеть странное зрелище: участок белой воды с опальным пятном внутри совершенно нормального цвета. То есть такой же «бублик», только не в воздухе, а на море. Хрусталиковые облака и шаровые молнии базируются точно над этими участками! Точно белые воды управляют формированием воздушных масс. Причем некоторым смельчакам, изучающим природу аномальных явлений, удалось взять пробу белых вод и сделать химический анализ: очень высокое содержание серы с примесью лития. Такое соотношение элементов характерно… для термоядерной реакции…

8 августа 1956 года катер береговой охраны, на котором находился Фрэнк Флинн, шел в бермудских водах. «Была тихая и очень ясная погода. Великолепная видимость, хотя было еще очень рано, практически ночь. Катер вышел на обычное патрулирование. Приблизительно в 1.30 мы заметили на радаре какой-то объект, отстоящий от нас на расстояние 28 миль. По конфигурации этот объект был похож на очертания береговой линии. Поэтому мы забеспокоились, что сбились с курса. Но когда мы проверили курс, выяснилось, что идем мы правильно. Ближайший берег находится в 165 милях. В том месте, где мы наблюдали «землю», ничего подобного просто не должно было находиться. Объект не мог быть и каким-то судном. Он не двигался. Поэтому мы решили подойти и проверить, что же это такое. Мы взяли курс на объект и примерно через полтора часа подошли к отметке в полмили до радарной цели. После этого мы сбавили ход и стали осторожно приближаться. Когда мы оказались в 100 ярдах от объекта, мы направили на него свет прожектора. Тут нам пришлось задуматься: свет словно бы поглощался объектом, мы ничего не могли рассмотреть. Мы подошли еще ближе, едва не задев объект левым бортом, снова посветили, но ничего не увидели, наш свет туда не проникал. Мы развернулись и едва не коснулись объекта правым бортом, но все равно ничего не видели. Дважды или трижды мы практически касались объекта, но при соприкосновении даже не ощутили толчка, словно это был пар или туман. Это было необычно, и мы решили попробовать войти внутрь объекта. Как только мы пересекли его границу, видимость резко упала до нуля. Почти сразу нам просигналили из машинного отделения, что они теряют давление, и это нас сильно взволновало. Скорость стала падать, и, когда она упала до 4 узлов, мы приняли решение убираться прочь. Мы едва вырвались из этой массы и я до сих пор не знаю, с чем мы столкнулись той ночью. Я с той поры разговаривал со многими океанологами, по никто не мог мне этого объяснить». Флинн был убежден, что зафиксированный радаром объект не был ни берегом, ни кораблем, ни каким-либо твердым телом. Лучи прожектора не могли проникнуть внутрь объекта. Тем не менее у него были очертания, хотя плотность была такой же, как у обычного воздуха и воды. Внутри этого образования было совершенно темно и сразу же стал глохнуть мотор катера. И еще: у Флинна создалось впечатление, что достаточно поглубже войти в эту непонятную массу, чтобы больше никогда не вернуться назад.