Сергей Тараненко - Наполовину мертвый кот, или Чем нам грозят нанотехнологии

Помните, что мы говорили с самого начала: наши риски — продолжение открывшихся нам возможностей. Но вот некоторые риски вызвали у нас если не улыбку, то обоснованное сомнение. Возможно ли это? А если нет? Если нет — это ставит под сомнение и ожидаемые нами возможности, как с квантовым компьютером.

Вокруг нанотехнологий много спекуляций — как предположений, пусть и обоснованных, так и простого сочинительства. Кто-то это делает в силу недостатка знаний (не догадываясь о таком недостатке!), кто-то из корыстных побуждений (наноисследования — мейнстрим технологического развития, который во всех странах щедро финансово поддерживается государством). Есть и те, которым просто «интересно».

В любом случае мы сталкиваемся с серьезнейшим риском — риском ориентации на ложные цели. Возможно, мы пытаемся реализовать то, что нереализуемо. В силу ограниченности наших ресурсов: интеллектуальных и в целом человеческих, материальных и финансовых, временных (можно опоздать с необходимым развитием к сроку) и других — мы не реализуем то, что действительно нам необходимо. Под лозунгом «мы решим все проблемы современности» займемся чем-то совсем другим, но никак не их решением.

Такое возможно. Более того — частично реализуется на наших глазах. Но об этом в следующих главах.

Риск несостоявшихся квантовых нанотехнологий.

Риск ориентации на ложные цели.

Перспективы нанотехнологий выходят далеко за границы привычного нам индустриального мира. Как мы уже писали, нанотехнологии — это конструирование на уровне атомов и молекул. Однако такое конструирование возможно не только для неживой материи. Объектом конструктора становится сама жизнь. И именно с этим связаны основные прямые нанотехнологические риски.

Нанотехнологии позволили нам манипулировать генетической информацией. Мы научились не только читать геном, разбирая последовательность белкового кода, записанного в молекуле ДНК, но и изменять его. Последствия этого умения уже прочно вошли в нашу жизнь.

Важнейшей задачей современности является борьба с голодом. И речь идет вообще не об Африке, не о беднейших или просто перенаселенных странах, таких как Индия или Китай. Проблема голода вполне актуальна для так называемых развитых стран, включая США.

Основой сельского хозяйства последних являются такие культуры, как соя и кукуруза. Когда мы говорим «основа сельского хозяйства», мы имеем в виду и животноводство, и птицеводство — без зерна и бобов, а также фуража и иного корма растительного происхождения не обойтись. Поэтому крайне важно обеспечить высокую урожайность таких растений, включая устойчивость к различным болезням. Без этого сельскохозяйственная индустрия США не только не была бы мощнейшей в мире (на долю США приходится половина мирового производства бобов сои и кукурузы и от 10 до 25 % хлопка, пшеницы, табака и растительных масел), но и не смогла бы обеспечить собственное население продуктами питания.

И это сделано благодаря генной инженерии. Часть генетической информации в геномах кукурузы, равно как и сои, была заменена. Как результат — повышенная урожайность, устойчивость к болезням.

Фактом нашей жизни стало то, что без генетически модифицированных продуктов человечество уже обойтись не может. Судите сами: вопрос о том, что иначе нельзя, уже решается на таких культурообразующих уровнях, как религиозные институты. Известно, что ряд мировых религий содержит запреты на использование в пищу тех или иных продуктов. Однако это не коснулось ГМО [57] Устойчивое сокращение от слов «генетически модифицированный организм». Включает как генетически модифицированные растения, так и генетически модифицированных животных. . Так, в частности, и Исламский совет юриспруденции [58] Islamic Jurisprudence Council (IJC). , и Иудаистский ортодоксальный союз постановили халяльность и соответственно кошерность генетически модифицированных сельскохозяйственных культур. Да и Католическая церковь поддерживает их выращивание. По ее мнению, такие культуры могут стать решением проблемы мирового голода и бедности.

Конечно, основания для такого решения есть. Влияние продуктов питания, содержащих ГМО, на другие организмы неоднократно становилось объектом исследования как в лабораториях компаний, производящих ГМО, так и независимых исследователей. Как правило, безопасность ГМО не была поставлена под сомнение. Более того, миллионы людей во всем мире употребляют генетически модифицированные продукты уже 20 лет, и никаких побочных эффектов этого до сих пор не было выявлено.

Однако есть и скептики. Так, опыты Ирины Ермаковой, доктора биологических наук, показали, что у подопытных животных, употреблявших корм, содержащий ГМО, наблюдался ряд патологических изменений.

На фото (рис. 4.1) можно увидеть два помета самок из двух групп крыс: после кормления одних кормом с добавлением традиционной сои и других — кормом с добавлением ГМ-сои. Эти 9-дневные крысята родились в один день. Два крысенка из ГМ-соевой группы, которые даже без шерсти, умрут, оставшиеся два-три выживут.

Почти половина крысят (около 40 %), родившихся от самок, питавшихся кормом с ГМ-соей, значительно уступают по размеру и весу собратьям из контрольной группы.

Научное сообщество подвергло критике работы Ермаковой, как утверждалось, за нарушения в организации эксперимента и некорректную обработку полученных данных. Также утверждалось, что результаты Ермаковой не подтвердились в независимых экспериментах. Да и могло ли быть иначе, когда вердикт уже вынесен: ГМО — быть, иначе — голод. Непризнание результатов Ермаковой может быть объяснено — каждый может ошибиться. Но вот как объяснить тот факт, что Институт Роуэтта, в котором работал британский специалист по белкам Арпад Пустай, отказался продлевать его ежегодный контракт и запретил Арпаду публичные выступления после того, как тот выступил в августе 1998 г. на телевидении с заявлением о том, что у крыс, питавшихся генетически модифицированным картофелем, наблюдались отклонения в росте, нарушения функций органов и подавление иммунной системы, и сделал вывод об опасности трансгенной пищи? [60] В момент редактирования этой книги во Франции развернулась дискуссия на уровне государственной власти о вреде ГМО. «Франция потребует от ЕС запрета генетически измененных растений в Европе, если подтвердится их опасность для здоровья, выявленная сенсационным французским исследованием», — заявил 20 сентября 2012 г. премьер-министр Франции Жан-Марк Эро.