Дэвид Берлински - Искушение астрологией, или предсказание как искусство

Несмотря на все свои знания, Ашшурбанипал был человеком величайшей меланхолии, мучимым вечными загадками бытия и бессмысленностью человеческой жизни. Подобно шекспировскому Ричарду II, он имел привычку сиживать на земле и рассказывать печальные истории о судьбе царей [7]. «Царю, нашему Господину, от твоего слуги Баласи, — написал какой-то астролог. — Да здравствует Царь, наш Господин!» А дальше — разоблачающий вопрос: «Разве одного дня Царю не достаточно, чтобы предаваться хандре и отказываться от еды?»

Где-то в VII веке до н. э. Ашшурбанипал задумал собрать тексты, надписи, кодексы законов, надгробные речи, стихи и предсказания по звездам, сделанные астрологами всего Древнего мира. Правитель Вавилона решил создать царскую библиотеку. И вот уже по его приказанию писцы, бумагомаратели и придворные ученые, без сомнения сопровождаемые свитой охранников, покидают столицу, дабы прочесать и ограбить частные библиотеки месопотамского мира. Наверняка Ашшурбанипала посетило видение, в котором свет, исходивший от этих центров учености, сливался в единое светило, сверкавшее подобно самому царю. Огромные повозки, груженные глиняными табличками, потекли из разных уголков империи в Ниневию. На дорогах и проселках стоит пыль. Широкоплечие крестьяне, забыв о своих деревянных плугах, дивятся на бесконечные вереницы медленно двигающихся повозок со штабелями глиняных табличек. Повозки тяжелые, и волы сердито фыркают бархатными носами.

Проходят годы и десятилетия. Библиотека наконец собрана. Холодный мрамор ее стен хранит таблички с надписями на всех языках Древнего мира — живые голоса далекого прошлого, они связывают с умершими цивилизациями. Центральный зал, куда приходят посетители библиотеки, украшен эффектным фризом, изображающим охоту на льва. Ученые не умеют читать про себя, и потому зал заполняет гул, невнятное бормотание. К нему примешивается другой звук: хлопки по чему-то вязкому и сырому. Как и современным исследователям, тогдашним ученым в библиотеке иногда требовалось что-то записать, и каждый приносил запас сырой глины в ящике: увидев интересующее его место, он опускал руку в ящик, зачерпывал глины и шмякал ее на ровную поверхность, а потом разравнивал, написав нужные слова на глине с помощью палочки. Затем оставалось только дать табличке высохнуть. Несмотря на гул и хлопки, здесь повсюду царит забота о сохранности библиотечного фонда. Строгое предупреждение Ашшурбанипала стоит почти на каждой табличке:

Да проклянут боги любого, кто разобьет, испортит или унесет эту табличку, таким проклятьем, что нельзя снять, проклятьем ужасным и беспощадным, от которого имя его и семя исчезнут из нашей земли, а плоть попадет в пасть псов [8].

Где-то в четвертом или пятом десятилетии VII века Ашшурбанипал просто зачах и исчез, а от какого недуга — неизвестно. «Царю, моему Господину, от твоего слуги Урад-Нанны», — пишет астролог. А дальше — обычная формулировка: «Да пошлют боги Нунутра и Гула счастье и здравие Царю, моему Господину». А потом астролог переходит к сути дела: «Царь, мой Господин, твердит мне: „Отчего не определишь ты природу болезни моей и не дашь мне лекарства от нее?“» [9] А больше — ничего. Придворные историки и летописцы не откровенны.

Но, несмотря ни на что, пылкая страсть Ашшурбанипала преодолела века и обожгла наши души.

Сокровище царской библиотеки — «Энума Ану Энлиль». Это один из величайших документов человечества, не стареющий, как ящерица, и, подобно всем документам такого рода, неохотно открывающий свои смыслы. «Энума» состоит из семидесяти каменных табличек и помнит более тысячи лет догадок и комментариев. Тут собрана ассирийская кодификация бесчисленных астрологических традиций, существовавших в древних царствах Ближнего Востока. В некоторых отрывках «Энумы» говорится о еще более древней астрологической традиции, устанавливающей связь с легендарной Шумерской империей, первой грамотной цивилизацией в мировой истории, исчезнувшей за полтора тысячелетия до того, как лекари Ашшурбанипала забеспокоились о его меланхолии. «Энума» — это скорее непрерывная летопись наблюдений и предсказаний, чем религиозный художественный трактат. В ней отражена тяга древних людей к изучению линий человеческих судеб и вопросов благополучия, начертанных на ночном небе. Разумеется, время раскололо таблички. Терпение и знания потребовались для того, чтобы собрать осколки воедино. Часть этой коллекции хранится в Британском музее, но тысячи фрагментов по-прежнему лежат в песках, никем не найденные, и по-прежнему их грызут столетия и покусывают вечные ветра пустыни.

Опубликованная Роулинсоном работа представляла предзнаменования «Энумы» в том виде, в котором их нашли. За следующие сто тридцать лет ученым удалось частично расшифровать эти тексты, и постепенно на камне проступила жизнь: слово там, слово тут, цепочка связных мыслей, одинокое умозаключение. Теперь знаки, хоть и не все, вновь заговорили, как когда-то, человеческим голосом. Однако голос этот крайне сдавленный. Ничего не сделаешь — время не проходит бесследно. «Если случится затмение в Арахсаммне и е[е] краснота [будет красной]…» [10] — говорит одно из предсказаний, и многоточие его убегает в бесконечность. Другое предсказание предполагает, что затмение произойдет первого кислиму [11]. «Земля Аккадская», — уверенно начинается оно, но дальше следует молчание, неровные таблички слишком повреждены, ничего не разберешь. Исследователи по-прежнему не до конца понимают значение основных слов. «Если Солнце затянет черная сетка, люди станут лгать, небеса исчезнут из страны» [12]. Небеса? А в других местах значение предсказаний уж слишком очевидно: «Если в первый день нисанну рассвет [кажется] сбрызнутым кровью, зерно исчезнет из страны, [и] придут невзгоды, и плоть человеческая станет едой» [13].

В тех случаях, когда предсказания «Энумы» складываются в законченное сообщение, они, как правило, выражают предостережение, устрашающее воздействие которого сохраняется и при переводе на современные языки [14–15].

Если Нергал приблизится к Скорпиону, случится страшное во дворце Царевича.

Если в месяц I Демон с разверстой пастью восстанет, на пять лет в Аккаде по повелению Ирры случится чума, но скота она не тронет.

Если Истинный Пастырь пупка Ану — красен, а с правой стороны его — черное пятно, случится бунт.

Если произойдет затмение во время утренней вахты, высокопоставленный чиновник покинет землю.

Что-то в этих текстах, безусловно, туманно. Нечто страшное во дворце царевича может быть чем угодно: от восстания рабов до эпидемии опоясывающего лишая. Очень многие предзнаменования упоминают геометрические точки неба, которые мы можем представить, однако точно определить их трудно. Нергал — это Марс. Скорпион — созвездие Скорпиона. Но если Ану — бог, где же находится его красный пупок? Бессмысленно ожидать астрономической точности от этого отчета. Древние астрологи вглядывались в небо невооруженным глазом. У них не было телескопов. Они не могли отменить облака или песчаные бури. Записи делались по сырой глине, что вряд ли является лучшим способом для ведения подробных заметок. Объекты в небе были крупными, деформированными или разнесенными в пространстве (Демон с разверстой пастью), космические расстояния измерялись растопыренными пальцами астролога. Но, несмотря на все это, отдельные подробности просто поражают. Высокопоставленным чиновникам во все времена хорошего ждать не приходилось. Некоторые фрагменты записей на удивление конкретны. На горизонте маячит именно чума, а не брюшной тиф. И скота она не тронет — что называется, пустячок, а приятно.