А. Манько - Брачные союзы Дома Романовых

Внутри колесницы, по церемониалу, четыре генерал-адъютанта окружают гроб, задрапированный покрывалом из горностая и золота.

За гробом следует император Александр III с непокрытой головой, стройный и величественный, с Андреевской лентой через плечо. Великие князья его сопровождают.

Императрица Мария Федоровна, ее юные дочери, великие княгини, и придворные дамы следуют за гробом в траурных каретах. Процессия заканчивается отрядом гвардейцев.

Генерал Шанци ведет нас прямо в собор крепости. Мы успеваем прибыть туда в одно время с траурной колесницей. Император и великие князья снимают гроб и на плечах несут его к катафалку.

В освещенной церкви, перед таинственно сверкающим иконостасом, начинается дивная заупокойная литургия. Императорская фамилия размещается вправо от катафалка, придворные сановники, министры, генералы, сенаторы, представители гражданской и военной власти занимают центр. Иностранные послы со своим персоналом стоят позади царя…

Хор запел «Вечную память». Священник прочел отпущение грехов и приложил ко лбу усопшего полоску пергамента с начертанной на нем молитвой.

Остается отдать последний долг прощания.

Поднявшись по ступенькам катафалка, с глазами, полными слез, Александр III склоняется над гробом и запечатлевает последний поцелуй на руке отца. Царица, великие князья и княгини поочередно делают то же.

Послы со своим персоналом приближаются к гробу, но в это время главный церемониймейстер, князь де Ливен, просит нас остановиться.

В глубине церкви, из двери, примыкающей к ризнице, появляется министр двора, граф Алдерберг, поддерживая хрупкую молодую женщину под длинным креповым вуалем.

Это морганатическая жена покойного императора, княгиня Екатерина Михайловна Юрьевская, урожденная княгиня Долгорукова.

Неверными шагами продвигается она по ступенькам катафалка. Опустившись на колени, она погружается в молитву, припав головой к телу покойного. Несколько минут спустя она с трудом поднимается и, опираясь на руку графа Алдерберга, медленно исчезает в глубине церкви…

После смерти Александра II княгиня Юрьевская покинула Россию. Она подолгу жила в Париже, ведя жизнь богатой иностранки.

Молва не приписывала ей никаких романов.

Трое ее детей от Александра II, казалось, поглощали всю ее нежность. Она умерла в Ницце 15 января 1922 года.

3 апреля 1881 года в Петербурге состоялась публичная казнь участников покушения на императора Александра II. В соответствии с решением Особого Присутствия правительствующего Сената для суждения дел о государственных преступлениях пять членов террористической фракции организации «Народная воля», организаторы и участники покушения на царя — А. И. Желябов, С. Л. Перовский, Н. И. Кибальчич, Т. М. Михайлов, Н. И. Рысаков, — были приговорены к смертной казни через повешение.

В память о мученической смерти императора Александра II на месте его убийства построили храм. Он строился более 20 лет и 19 августа 1908 года был построен храм Спаса на Крови.

Существует предположение, что если бы террористы не убили Александра II, то он бы короновал Екатерину Долгорукую, и тогда бы их дети Георгий, Ольга и Екатерина получили бы великокняжеские титулы.

Георгий Александрович, князь Юрьевский, служил в гвардии столицы. Если Александр III, нарушив обещание, данное отцу, отрицательно относился к морганатической супруге Александра II, своей мачехе, то Николай II, наоборот, проявлял заботу о сводном брате и сестрах своего отца, помогал деньгами, при его поддержке они вернулись в Россию. Женатый на графине Зарнекау, князь Юрьевский прожил сорок один год и умер в Петербурге, оставив сына.

Екатерина Александровна, младшая дочь Александра II, имела долгую жизнь. В первом браке она была замужем за князем Барятинским, а после его смерти — за князем Оболенским. Она умерла в 1959 году в Англии, прожив восемьдесят один год.

Как уже было упомянуто, после трагической гибели императора Александра II на престол вступил его сын Александр III. Он стал наследником престола еще в апреле 1865 года, в возрасте двадцати лет, после неожиданной кончины старшего брата Николая. В октябре 1866 года цесаревич Александр Александрович обвенчался с датской принцессой Дагмарой (Софией-Фредерикой-Дагмарой), считавшейся невестой умершего в Ницце цесаревича Николая. После принятия православия она получила имя Марии Федоровны и подарила супругу шестерых детей.

Александр Александрович и Мария Федоровна жили дружно и редко расставались. Александр, хотя и не любил переписку, именно в ней выражал свои чувства к супруге, своей «дорогой Минни», свое душевное состояние. Об этом убедительно свидетельствует их весьма большая переписка, охватывающая более четверти века (1865–1892) [68] Впервые часть этих писем была опубликована журналом «Исторический архив» (1994, № 3). . Переписка последних лет жизни императора предлагается вниманию читателя.

Письма Александра Александровича были наполнены чувством нежной любви к супруге, своим детям, заботой о них. 26 мая 1891 года он писал из Гатчины:

«Моя милая душка Минни!

Жду с нетерпением твоего первого письма, но не знаю, когда получу его. Скучно и пусто без тебя здесь и весь день как-то иначе, все не то; отвратительно оставаться одному и опять быть в разлуке с тобой, милая душка Минни. Комнаты Ксении тоже наводят на меня тоску, каждый день прохожу по ним к Мише и Ольге и так все пусто и безмолвно, несмотря на то, что у меня теперь больше свободного времени, я не могу покончить с массой бумаг и чтения и ложусь спать почти всегда в половине 4, часто с чудным восходом солнца прямо в мои комнаты. Кроме бумаг и дел, я не успеваю прочесть решительно ничего и даже мой „Кронштадтский Вестник“ остается нечитанным и набирается по 3 и 4 номера…

Доклады министров тоже длиннее обыкновенных, и часто только в половине второго успеваю садиться за завтрак. Мы обедаем и завтракаем в нашей маленькой столовой, а потому курим и болтаем немного в твоей маленькой комнате…

Что за погода стоит у нас вот уже 5 дней: холод страшный, днем всего 5–7 градусов, а ночью 1–2 градуса. Был и снег, и град, и дождь; солнце мало показывается, а если и есть, то не греет; всего 10–11 градусов. Это, впрочем, очень хорошо, потому что к вашему приезду, наверное, будет чудная погода, а вся гадость пройдет теперь.

Сегодня с утра получил я твою телеграмму и [мы] совершенно сошлись в мыслях; я именно утром еще думал о грустном сегодняшнем дне, который только раз был радостный и счастливый, и ты именно то же самое мне пишешь. Да, это рана, которая во всю нашу жизнь не вылечивается и с каждым годом более и более раскрывается и ноет! Да, когда подумаешь, что нашему ангелу Александру было бы теперь уже 22 года, когда подумаешь, что все три старших мальчика были бы вместе, почти одних лет, и никогда его больше не видеть с нами в сей жизни, просто душа разрывается от отчаяния и грусти! Но и за то как не благодарить Господа, что Он его младенцем взял к себе обратно, т. е. прямо в рай, где, конечно, он молится за нас и вместе с тем нашим ангелом-хранителем. Все же грустно и тяжело! Да будет воля Твоя, Господи!»