Геннадий Пожидаев - Страна симфония

Потрясенный пережитым, я вышел на улицу. Небо переливалось вечерними закатными красками. Я подошел к памятнику Чайковскому. В чугунную ограду, полукругом охватившую памятник, были вписаны ноты. И среди них я прочел ту самую мелодию, которая навсегда сдружила меня с Шестой симфонией.

Допечатывая главу «Путешествие в страну Симфонию», машинистка неожиданно сказала мне:

— А вы знаете, мой брат очень любил эту симфонию Чайковского. Откуда это в нем, не знаю, но он просто не мог жить без симфоний и опер. Когда началась Отечественная война, пошел он, инженер, добровольцем на фронт. А как отбили немца от Москвы, появился однажды в квартире, усталый, заросший, в пропахшем дымом ватнике. И то всего лишь на несколько часов. Что сделаешь за такое время? Побрился, помылся и, что вы думаете, завел пластинку! Шестую симфонию Чайковского! Слушал молча, серьезно. Как сейчас помню, в конце как-то посветлел, хоть такая там грустная музыка! А потом сказал: «Теперь можно идти. Отлегло… Прощай, Аня!» И ушел. Да так мы с ним больше и не встретились…

Слова машинистки взволновали меня. Никто не знает, что искал в Шестой симфонии ее брат, какие чувства владели им при звуках музыки в той короткой передышке между боями. Понимал ли он эту симфонию?

Несомненно, да, потому что любить музыку — значит уже во многом понимать ее.

Что же значит понимать музыку? Что самое главное в ней? «Найдите хорошую мелодию, — сказал Гайдн, — и ваша композиция, какова бы она ни была, будет прекрасной и непременно понравится. Это душа музыки, это жизнь, смысл, сущность композиции…»

Итак, главное — мелодия. А ведь она доступна каждому, как песня. Значит, «душа музыки» может быть понятна всем.

С помощью мелодии, как с компасом в руках, мы и отправимся в путь по неведомой стране Симфонии. Правда, инструментальные мелодии имеют свои особенности, которые отличают их от песенных. Эти мелодии, как правило, более сложны по строению. Но они могут быть также предельно просты и состоять всего из четырех-пяти нот.

Но как же все-таки перейти от мелодии, составляющей основу и песен и симфоний, к пониманию симфонии в целом? Нам поможет сама песня.

Почти все композиторы используют в своих симфониях народные песни. Только без слов. Что же эти, казалось бы, непрошеные гостьи делают в сложных, серьезных музыкальных произведениях? Часто, проникаясь духом народной песни, композиторы сочиняют свои мелодии, которые трудно отличить от народных. Можно привести очень много примеров. Вспомним хотя бы «Камаринскую» Глинки, его «Арагонскую хоту» или Чайковского, неоднократно использовавшего народные мелодии в своих симфониях и других инструментальных произведениях. Подлинные песни революции звучат в симфонии Шостаковича «1905 год». И все это делается, как говорят сами авторы музыки, во имя лучшего воплощения основной идеи произведения. Ведь симфония — детище песни — произошла от нее.

Каков же был тот главный скачок, что привел к рождению самостоятельного инструментального произведения, прообраза симфонии? Мне кажется, произошло это так. Человек сыграл на инструменте одну за другой две разные мелодии. Каждая из них была просто песней без слов. Но они были разными по характеру. Вслушиваясь и сравнивая их, можно было почувствовать перемену настроения, — будто боролись два чувства. Так родился музыкальный рассказ, основным «действующим лицом» которого было настроение человека.

Человек научился, сопоставляя мелодии, выражать определенную мысль. Со временем появились произведения, состоящие из трех, четырех частей. Потом в каждой части зазвучало по-нескольку мелодий.

Форма все более усложнялась. В некоторых произведениях одна и та же мелодия звучала сразу в нескольких голосах, но каждый из них вступал с запозданием, и получались сложные сплетения мелодий. Одно из таких построений назвали фугой.

В других произведениях, которые называли вариациями, композиторы видоизменяли одну и ту же мелодию десятки раз…

И все эти элементы — противопоставление мелодий, разнообразное гармоническое их изложение, исполнение на различных инструментах и многое другое — органически вошли в симфонию, сделав ее поистине царицей музыки.

Музыкальное произведение — это своеобразное здание, которое оркестр и дирижер возводят на ваших глазах. А потом оно исчезает, и перед вашим внутренним взором остается только его общий архитектурный облик, его стройные пропорции. Правда, такое видение музыкального произведения в целом — это высшая форма восприятия музыки. Надо сказать, что, конечно, не всегда и не у всех слушателей появляется желание разобраться во всех закономерностях построения музыкальных произведений. И это совсем не обязательно.

«Если ты хочешь наслаждаться искусством, — говорил Карл Маркс, — то ты должен быть художественно образованным человеком».

Что значит быть художественно образованным человеком? Если говорить о музыке, то, мне кажется, это значит не только обладать определенными знаниями в теории, но и уметь слушать музыкальные произведения.

Иногда, чтобы оценить подлинную красоту музыкального произведения, нужно быть не только внимательным, но и настойчивым — послушать его не один раз. Есть интересное высказывание Гёте: «Часто со мной случается, что сразу я не получаю никакого удовольствия от произведения искусства, потому что оно для меня слишком велико. Но затем я стараюсь определить его достоинства, и всегда мне удается сделать несколько приятных открытий; я нахожу новые черты в художественном произведении и новые качества в самом себе».

Симфоническую музыку недаром называют серьезной. Она и в самом деле сложна. Надо проявить большое терпение, чтобы познать основные законы ее развития. Не зная их, трудно себе представить содержание больших музыкальных произведений. Это знание нужно как воздух тем, кто любит слушать серьезную музыку и хочет в ней разобраться. Ведь удовольствие от катания на коньках получаешь тогда, когда научишься держаться на них так, чтобы не дрожали от напряжения ноги и коньки не разъезжались в разные стороны… Так примерно и здесь.

Но можно ли, не будучи музыкантом и не имея музыкального образования, глубоко и правильно понимать музыку, чувствовать ее истинное значение для человека?

Для многих любителей музыки этот вопрос давно решен положительно. И не случайно некоторые из них даже возражают против слов «понимание музыки». Почему-то укоренилось мнение, что понимание серьезной музыки — это удел одних только музыкантов. Но и среди любителей есть люди, глубоко чувствующие музыку и считающие, что понимают ее. И они не принимают выражения «понимать музыку» потому, что видят за ним прежде всего требование иметь специальные знания. Но, конечно, это крайность.