Мортимер Уилер - Пламя над Персеполем

В третьей четверти III в. до н. э. бактрийский наместник Диодот II, а возможно, его преемник Евтидем провозгласили независимость и узурпировали царский титул. Бактрия из сатрапии превратилась в самостоятельное царство. Затем наступил момент, когда необходимо было создать твердыню и одновременно символ новой власти. Мог подействовать и дополнительный фактор — передвижение кочевых племен через Окс. Это ли не причины для основания укрепленного города? Правда, в таком случае его не назвали бы Александрией — скорее уж Евтидемией. Но и эта версия не имеет пока прямых доказательств.

Рассуждения наугад бесполезны, но одна догадка покажется не совсем безосновательной, если забыть ненадолго, что надпись на могиле Кинея датируют III в. до н. э. Как известно, в этом столетии большая часть Индии и Южного Афганистана (во всяком случае, до Кандахара) находилась в могучих руках выдающегося представителя династии Маурьев императора Ашоки. Но, как принято считать, в 184 г. до н. э. династия Маурьев пресеклась, и бактрийский царь Деметрий — натура волевая и предприимчивая, вполне в духе Александра — воспользовался неопределенной военно-политической ситуацией, перешел Гиндукуш и оккупировал Северо-Западную Индию. Так была восстановлена и далее расширена территория, захваченная войсками Александра в 326 г. и позднее отданная Маурьям. Об этом подвиге будет сказано далее; сейчас важно отметить, что экспансия Деметрия и его соратников в Индию ослабила Бактрию и законные власти в далекой Антиохии не устояли перед искушением начать интервенцию.

Говоря коротко, события должны были развертываться так: Антиох IV, человек уклончивый, но честолюбивый, задумал, по-видимому, воссоединить старую азиатскую империю Александра и его наследника Селевка I, насколько это позволяли рубежи, установленные по договорам с Индией на востоке, и придвигающиеся границы Рима на западе. С этой целью примерно в 169 г. до н. э. он отправил своего двоюродного брата Евкратида против отложившихся бактрийских правителей [22]. Деметрий поспешил из Индии ему навстречу, но был убит. Евкратид захватил Бактрию. Вероятно, Антиох даровал ему соответствующий титул, что-нибудь вроде «вице-короля», по праву которого Евкратид мог основать или перестроить крупный бактрийский город и наречь его своим именем — Евкратидия, которую, действительно, упоминают Страбон (XI, 516) и Птолемей (VI, 11, 8). Быть может, это Бактры, полностью обновленные, а может быть, что вероятнее, это александровская Тармита, однажды названная уже Деметрией во славу Деметрия и теперь прославлявшая нового владыку, Евкратида. И все же (хотя это не более чем предположение) Евкратидия может оказаться тем самым, найденным в Ай-Хануме, великолепным городом, который, учитывая сравнительно небольшую глубину культурного слоя, мог быть основан много позже времени Александра и даже Евтидема. Но, повторяю, догадка эта станет ошибкой, если специалисты в области эпиграфики убедят нас, что надпись Кинея действительно появилась в III в. до н. э. [23]

Как бы там ни было, мы вправе ожидать, что этот, лишь недавно открытый, эллинистический город даст новый материал для решения старой искусствоведческой проблемы: как и откуда в высокопродуктивную художественную школу буддийской Гандхары (северо-западный пограничный район Индо-Пакистаиа) проникли в первых веках новой эры очевидные и бесспорные элементы греческого или греко-римского искусства? Издавна их источником считалось Греко-бактрийское государство. Минули годы, но эллинистической скульптуры в Бактрии никто не находил. Начались лихорадочные поиски других посредников. Надежнее прочих казались римские торговые пути, пересекавшие некогда эти края. Что ж, будем надеяться, что самый верный ответ лежит под ногами исследователей Ай-Ханума. В конце концов, персепольская дорога вела на восток не одних только политиков и полководцев.

Независимо от конечного результата раскопок в Ай-Хануме — а если удастся более или менее завершить их, материал безусловно окажется ярким и разнообразным — можно смело утверждать, что города южных областей Афганистана и северо-запада Пакистана многим обязаны бактрийским эллинам, потомкам эллинов Александра. Порукой тому работа археологов, которая здесь, за Гиндукушем, была до последнего времени более успешной и тщательной, нежели в Греко-бактрийском государстве.

В 327 г. до н. э. македонские армии совершили бросок из Бактрии через горы, к южным отрогам Гиндукуша (Паронамисадам античной географии), где в пяти-десяти милях севернее Кабула и в трех милях к северо-востоку от нынешнего города Чарикар маршруты воинских колонн соединились в районе рек Панджшнр и Горбанд. Здесь, на месте современного нам Беграма, находилась древняя Каписа, туземная столица, возле или в пределах которой был основан еще один город Александра — Александрия Кавказская.

У нас пока нет точных сведений, что город стоял на месте Каписы, равно как нет определенных указаний на то, что он там не стоял. Французские археологи, работавшие здесь несколько лет, могут похвастать замечательными находками (рис. 17, 18), но глубокого исследования памятника они не произвели, даже топография его далеко не ясна. Предварительное толкование дано в плане, набросанном в самых общих чертах Р. Гиршманом (рис. 16), который продолжал раскопки в крайне неблагоприятных условиях 1941–1942 гг.

В слиянии рек Панджшир и Горбанд, берущих начало высоко в горах на севере, среди многочисленных протоков вздымаются скалистые крутые склоны горы, именуемой Бордж-и Абдаллах. Когда-то, а когда именно — неизвестно, вершина этой горы была превращена в крепость или небольшой укрепленный город, а легкодоступные ее склоны с южной и отчасти с восточной сторон ограждены массивной стеной и рвом. Ограниченное таким образом пространство составило приблизительно 300 ярдов с востока на запад и 160 ярдов с севера на юг. Городские ворота находились у центра южной стены.

Почвы на гребне горы возделывались, и рельеф ныне сглажен, но разрез стены, сделанный Гиршманом, показал, что она достигала сорока трех футов в поперечнике, построена была из земли и щебня и обложена изнутри и снаружи сырцовым кирпичом с толщиной каждого слоя до восьми футов. С внутренней стороны стена была усилена низким выступом в десять футов шириной. Стенных башен обнаружить не удалось, не сделан и разрез рва. Расположенная в самой высокой точке гребня крепость, надо полагать, возникла до заселения низменной южной части. Как было сказано, дату ее постройки установить пока невозможно. Вероятно, это форт или военная колония эпохи Александра, не исключено, что здесь стоял какой-нибудь ахеменидский гарнизон. Никаких строений внутри крепости не найдено, впрочем, основательными поисками никто и не занимался.