Татьяна Иванова - Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова

Зиновьев владел иностранными языками и был прекрасным переводчиком. Он сотрудничал в журналах и писал статьи по вопросам литературы и педагогики, с передовыми течениями которой был хорошо знаком.

В педагогических статьях Зиновьева рисуется высокий образец воспитателя, каким его представляли себе лучшие русские люди 20-30-х годов. Задачу воспитания Зиновьев видит в том, чтобы научить быть человеком. Основным методом воспитания, по его мнению, являются не словесные убеждения, а факты и примеры, «воспитание обстоятельствами», по выражению Зиновьева. Поэтому первое орудие воспитания – сама личность воспитателя, его каждодневный пример, образец, который постоянно стоит перед глазами воспитанника. Отсюда те высокие требования, которые предъявляет Зиновьев к воспитателю.

Свои педагогические теории Зиновьев осуществлял на практике. Он совершал с Лермонтовым прогулки по Москве и знакомил своего воспитанника с произведениями искусства, памятниками прошлого. В своих исторических экскурсиях талантливый педагог умел заставить говорить камни. В этом немало помогал педагогу его талантливый ученик, перед глазами которого, под впечатлением рассказов учителя, проносились героические картины исторического прошлого Москвы. «Отчеты в полученных впечатлениях», которые он заставлял писать своего воспитанника, послужили будущему писателю хорошей школой.

Не раз поднимались Лермонтов и Зиновьев по истертой, скользкой витой лестнице на самый верхний ярус колокольни Ивана Великого и любовались необозримой панорамой древней русской столицы. Москва не была для них безмолвной громадой холодных камней. Каждый камень ее хранил летопись, начертанную временем, полную богатого содержания для тех, кто умел ее прочитать: для ученого, философа, поэта.

Опершись на узкое мшистое окно, всматриваясь вдаль, куда спокойным, величественным жестом руки указывал Зиновьев, Лермонтов внимательно слушал его рассказы. Перед ним вставали картины патриотических подвигов русского народа в его героической борьбе за родину.

Сочинение юнкера лейб-гвардии гусарского полка Лермонтова «Панорама Москвы» представляет собой один из тех «отчетов в полученных впечатлениях», к которым приучил его Зиновьев. Сочинение, написанное заочно, в Петербурге, с такой точностью рисует Москву, так живо воспроизводит пейзаж, что это невольно заставляет думать, что подобные сочинения Лермонтов не раз писал раньше с Зиновьевым и теперь, в школе прапорщиков, разрабатывал тему, хорошо ему знакомую.

Отзвуки этих исторических экскурсий по Москве мы не раз встречаем в творчестве Лермонтова. Поэт любовно выписывает московский пейзаж и всегда возвращается к Кремлю. То он рисует его воздушные зубчатые стены в утреннем тумане, то перед ним встает колокольня Ивана Великого. Общий вид Москвы, сделанный с высоким художественным мастерством, дан в «Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова»:

Воспитание воли, действенность, навыки мышления, интерес к психологии – все эти черты педагогической системы Зиновьева соответствуют основным особенностям личности и творчества Лермонтова.

В одном из писем тетке Марии Акимовне Шан-Гирей Лермонтов упоминает инспектора Павлова [340] Михаил Григорьевич Павлов (1793-1840). . «Я продолжал подавать сочинения мои Дубенскому [341] Преподаватель русского языка в Московском университетском благородном пансионе. , – пишет Лермонтов-пансионер, – а Геркулеса и Прометея взял Инспектор, который хочет издавать журнал, Каллиопу (подражая мне! (?), где будут помещаться сочинения воспитанников. Каково вам покажется, Павлов мне подражает, перенимает у…. меня! – стало быть…… Стало быть…. – но вы водите заключения, какие вам угодно» [342] М. Ю. Лермонтов. Соч., т. V, стр. 362. .

Мысль, что Павлов хочет организовать в пансионе журнал, подобно тому как издает дома он, Лермонтов, и, следовательно, в какой-то мере подражает ему, льстит самолюбию мальчика.

Павлов – крупная фигура русского просветителя 20-30-х годов XIX века. Павлов-философ и ученый, Павлов – журналист, Павлов – воспитатель молодежи. «Образование есть главная польза учения, – писал Павлов, – и это как при воспитании вообще, так и при преподавании каждой науки, должно поставлять главной целию; сведения забываются, образование остается» [343] М. Г. Павлов. Основания физики, ч. 1, изд. 2-е, стр. 43. .

Курс физики, который Павлов читал в университете, он превращал в курс философии. «Физика есть наука о причинах естественных явлений, или, что все равно, о силах природы» [344] М. Павлов. О предмете физики. «Атеней» № 6, 1828 г., март. , – говорил он и, вместо физики, излагал философию природы. Курс философии, этой «науки наук», по выражению Павлова, в то время в университете отсутствовал.

На своих лекциях Павлов рисовал картины вечно движущейся природы: «…там миры, постоянно вращаясь на осях своих, с невероятной быстротой носятся вокруг центральных светил: здесь моря дышат… в отливе и приливе вод своих, там грохот громов колеблет атмосферу…» В переполненной аудитории – тишина. Взоры студентов прикованы к величественной фигуре профессора.

В поэтических размышлениях студента Лермонтова находят яркое отражение образы природы, воспринятые юношей-поэтом из уст профессора Павлова на его лекциях в аудитории университета или из его статей со страниц журнала.

Те же мысли величии вечно изменяющейся и неизменной природы мы найдем и в первых статьях другого студента Московского университета – Белинского. Герцен писал про себя, что он «ревностно» занимался у Павлова.

Лекции Павлова заставляли настораживаться и вызывали подозрительное отношение начальства. В записке о профессорах Московского университета, составленной в 1831 году помощником попечителя Московского учебного округа А. Н. Паниным с целью «почистить» университет, о Павлове сказано: «Умен и учен, но не у места». Выражалось пожелание лишить Павлова кафедры физики, ограничив его деятельность в университете лекциями по сельскому хозяйству [346] «Памятная записка о профессорах» (издана О. Бодянским). «Чтения в обществе истории и древностей российских при Московском университете за 1860 г.», кн. 1, V. «Смесь», стр. 214-219. .