Татьяна Иванова - Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова

В одной из исторических повестей на страницах «Галатеи» мы читаем: «Не за сокровища, не за кровь пролитую мы должны сражаться, нет! Для нас есть нечто святое, неприкосновенное – это свобода; за искупление которой поклянемся жертвовать жизнью» [357] «Галатея» № 2 за 1829 г., стр. 78. .

В том же номере Раич публикует «Ирландские неистовства и судопроизводство, или последнее заседание Клонмельсксго судилища». К заглавию издатель делает примечание: «Представляем читателям сей любопытный рассказ одного англичанина, в котором яркими красками изображено несчастное состояние нынешней Ирландии» [358] Там же, стр. 142. .

Автор очерков рассказывает о борьбе ирландских крестьян с помещичьим гнетом. Крестьяне присуждают к смерти члена знатной фамилии Хадвика за жестокость. Автор всецело на стороне крестьян. «Сей приговор не был следствием мщения одного какого-нибудь человека, но его произнес целый деревенский Ареопаг в полном собрании всех Типперарских жителей, некто Патрик Грас вызвался привести оный в исполнение» [359] Там же, стр. 144. . Патрик Грас, почти мальчик, «всегда обнаруживал готовность переходить на сторону тех, кои имели причины жаловаться на своих помещиков» [360] 4 Там же, стр. 145. .

Так история и современность идут рядом на страницах журнала «Галатеи», объединяясь тематикой борьбы за независимость, борьбы с угнетателями.

Следует упомянуть одно стихотворение Раича, опубликованное в январской книжке «Атенея» за 1829 год под заглавием «Посетитель берегов Черного моря». Стихотворение представляет собой разговор с журавлями человека, оторванного от родины.

По своему построению и ритму стихотворение повторяет хорошо известное, много лет ходившее по рукам сатирическое стихотворение Рылеева «Ах, где те острова…»

У Рылеева:

У Раича:

Раич берет у Рылеева форму и вкладывает другое содержание, которое напоминает о далеких изгнанниках-декабристах.

Интересно отметить, что под стихотворением Раича, опубликованном в 1829 году, стоит дата: 1824 год, хотя обычно он свои стихи в журналах не датирует. 1824 год – приблизительная дата рылеевского стихотворения.

Лермонтов упоминает Раича в своей пансионской тетради, Раич о нем – в своих воспоминаниях: «В последние годы существования Благородного пансиона, в который вступил я в качестве преподавателя практической Российской словесности, – пишет Раич, – под моим руководством вступили на литературное поприще некоторые из юношей, как-то: Г. Лермонтов, Стромилов, Колачевский, Якубович, В. М. Строев» [363] «Русский библиофил», 1913, кн. VIII, стр. 32. .

Гнет реакции в правление Николая I все усиливался. К концу царствования все было задавлено, задушено. Со времени ссылки Герцена и Огарева до петрашевцев не было ни одного политического процесса.

Реакция особенно усилилась после революции 1848 года. Непрерывно сыпались доносы. Московский университет предполагалось закрыть, но дело ограничилось тем, что была повышена плата и число студентов сокращено с 1 400 до 300 человек.

Поколение 30-х годов, томясь в мучительном бездействии, вырождалось в «лишних людей».

Огарев в начале 40-х годов писал:

Почти в то же время Лермонтов писал:

Лермонтов протестовал и возмущался. Не стараясь оправдать свое поколение, он жестоко клеймил его:

Своему поколению, мечтавшему в юности о подвигах и величии, Лермонтов с болью предсказывает бесславный конец и осуждение потомков:

Лермонтов оказался пророком, его исторический прогноз был правильным. Новое поколение 60-х годов резко выступило против «лишних людей». Свое поколение горячо защищал Герцен: «Не много в их числе развилось энергии, – писал он в 60-х годах, – но много ее сгублено во внутренней работе и во внутренней разладе, в поднятых вопросах, в поднятых сомнениях и в неимоверной тяжести жизни. Грешно в них бросать камни. Вообще лишним людям тех времен обязано новое поколение тем, что оно не лишнее» [366] А. И. Герцен. Письма к будущему другу. Лондон, 1864, т. XVII, стр. 97. .

Защищая свое поколение и стараясь оправдать его историческими условиями русской действительности, Герцен и Огарев сами сумели вырваться из этих условий, нашли в себе силы для борьбы и остались верными до конца идеалам юности. Не находя возможности для борьбы в николаевской России, Герцен и Огарев покинули ее, чтобы иметь возможность бороться за раскрепощение и свободу родной страны. «Герцен создал вольную русскую прессу за границей – в этом его великая заслуга. „Полярная Звезда“ подняла традицию декабристов. „Колокол“ (1857-1867) встал горой за освобождение крестьян. Рабье молчание было нарушено», – писал Ленин. Герцен «поднял знамя революции», он «первый поднял великое знамя борьбы путем обращения к массам с вольным русским словом» [367] В. И. Ленин. Соч., т. 18, над. 4, стр. 12, 14, 15. .

В 60-х годах Герцен встал на сторону революционной демократии, против либералов., Он горячо приветствовал восставших крестьян и писал по поводу подавления восстания в Бездне: «О, если б слова мои могли дойти до тебя, труженик и страдалец земли русской!., как я научил бы тебя презирать твоих духовных пастырей, поставленных над тобой петербургским синодом и немецким царем…» В это время в стиле Герцена ничего уже не оставалось от романтической лексики «пылкого» юноши 30-х годов. Он давно научился говорить на простом и четком языке революционной публицистики.