Хал Хеллман - Великие противостояния в науке. Десять самых захватывающих диспутов

Одна проблема, связанная с идеями Дарвина, проявилась очень скоро. Основная концепция ученого, изменение видов посредством естественного отбора, была так проста, что Гексли сказал: «Как глупо было с моей стороны не подумать об этом!» Одновременно она была так глубока, что могла нести множество различных смыслов разным людям, включая как сторонников Дарвина, так и его противников. Она на самом деле была так глубока, что целые поколения людей еще долго не могли понять ее грандиозный замысел.

Другая проблема заключалась в том, что концепция Дар-вина состояла из двух частей. Первая касалась самой эволюции, а вторая — естественного отбора, который, кажется, и был главным камнем преткновения. Основной проблемой естественного отбора было и остается отсутствие в нем активных «сортировщиков». Этот процесс является апостериорным: отбор производит сама Природа. Термин «естественное сохранение» был бы, вероятно, воспринят легче.

Согласно Эрнсту Майеру, нынешнему последователю? Дарвина и известному ученому, сам Гексли никогда не верил в дарвиновский процесс естественного отбора. Другие ученые также выступали против концепции Дарвина и предлагали множество собственных альтернативных объяснений механизма генетической изменчивости. Почти все они провалились. Исключением является сальтационизм, затрагивающий проблему скачка в эволюции. Еще Гексли не соглашался с тем, как Дарвин с упорством отстаивает градиентность, или постепенность, эволюции, т.е. небольшие изменения, которые со временем складываются в значительные, различия между видами. И в этом Гексли, возможно, был прав. Уже в наше время уважаемые биологи-эволюционисты Стивен Джей Гулд и его коллега Найлс Элдридж предложили свою версию сальтационной теории, которую они назвали «пунктирным равновесием». При этом Гулд указывает на то, что их сальтационизм никоим образом не отрицает основные идеи теории естественного отбора {125} 125 Mayr, 1991, p. 99. See also Gould, 1995, and Eldridge, 1995. . Так или иначе, все эволюционисты, под каким бы флагом они ни выступали, всегда были тверды в своих убеждениях, отрицающих божественное сотворение видов.

Зная о вполне попятном волнении Дарвина в связи с выходом в свет его книги, за день до выхода «Происхождения видов» Гексли написал ученому письмо со словами поддержки и ободрения. В частности, он писал: «И когда шавки будут лаять и визжать, Вы должны помнить, что некоторые из Ваших друзей в любом случае наделены воинственностью, которая (хотя Вы часто и заслуженно порицали ее) может оказаться Вам полезна. В готовности, я затачиваю свои когти» {126} 126 Clark, 1984, p. 125. .

Гексли знал, что Уилберфорс является «первоклассным спорщиком», но он и сам приобрел репутацию серьезного участника дебатов и хорошего докладчика. В феврале 1860 года Гексли читал лекцию об идеях Дарвина в престижном Королевском институте, следствием которой стали два неожиданных результата. Во-первых, он «разочаровал и рассердил» всех, пытаясь показать все стороны концепции. Во-вторых, стремясь вывести науку из-под контроля церкви, он проявил себя сторонником конфронтации по отношению к позициям церкви. В этом он даже превзошел Дарвина {127} 127 Ibid., pp. 488,489. .

Зная, что на собрании в Оксфорде будет очень много духовенства, Гексли решил там не появляться. Как он позднее писал об этом: «Я вполне осознавал, что если он [Уилберфорс] сыграет свою партию должным образом, с такой аудиторией у нас будет очень мало шансов на эффективную защиту» {128} 128 Huxley, in Francis Darwin (ed.), 1958 (1892), p. 253. . Однако за день до собрания Гексли случайно встретил Роберта Чемберса, автора «Признаков», одного из первых трактатов по эволюции. Гексли сказал Чемберсу о своем решении не идти на собрание, так как «не видит пользы в том, чтобы потерять мир и спокойствие в окружении епископов» {129} 129 Письмо Т. Г. Гекели Фрэнсису Дарвину от 7 июня 1861 года, Francis Darwin (ed.), 1958 (1892), p. 254. . Чемберсу, который, возможно, надеялся на несколько запоздалый реванш против человека, свирепо набросившегося на его книгу, каким-то образом удалось убедить Гексли пойти на собрание и ответить на выпады Елейного Сэма.

Так началась великая эпопея, занесенная в анналы научных дебатов. К сожалению, подробности этой дискуссии окутаны тайной. Достоверно же известно следующее.

Все очевидцы в своих репортажах были в основном едины. Дрейпер бубнил целый час, потом закончил, и место выступающего опустело. Предвкушение битвы достигло апогея, и на трибуну поднялся Уилберфорс, чтобы сделать «несколько замечаний».

Чувствующий себя во время подобных дебатов как рыба в воде, Уилберфорс начал с краткого перечисления общих интересов науки и церкви — ведь это было, прежде:всего, научное собрание. Он даже отвесил поклон Гексли, который, как он был уверен, пришел, чтобы опровергать его. Затем епископ перешел непосредственно к делу. До; нас не дошли точные его слова. Наверняка известно, что, Уилберфорс обличил теорию, являющуюся только «гипотезой, способствовавшей нефилософскому подходу к достоинствам причинно-следственной теории» {130} 130 In de Camp and de Camp, 1972, p. 159. . Похожие возражения все еще выдвигаются и сегодня.

После получаса беспорядочных разглагольствований епископ сказал, что чувствовал бы себя чрезвычайно неуютно, если бы кто-либо смог доказать, что обезьяна: в зоопарке была его предком (такого Дарвин никогда не говорил и не думал). После этого он повернулся к Гексли и хитро спросил его: вы утверждаете, что произошли от; обезьяны, тогда позвольте спросить — по линии дедушки или по линии бабушки? Публика взорвалась аплодисментами и смехом. Гексли только прошептал: «Сам Господь отдал его в мои руки».

Однако это была доэлектронная эпоха, и Гексли знал, что не обладает таким громким голосом, какой был у Уилберфорса, поэтому он отложил ответ до тех пор, пока в аудитории не начали скандировать: «Гексли, Гексли!» И только после этого ученый встал и предложил свой короткий ответ: «Я нахожусь здесь только в интересах науки, и я не желаю слушать что-либо, что может создать предвзятое мнение о моем почтенном клиенте». После нескольких замечаний в защиту взглядов Дарвина Гексли подвел следующий итог: «И в заключение — о происхождении от обезьяны. Я не чувствую стыда от того, что имею таких предков. Но я должен был бы чувствовать стыд, если бы происходил от того, кто позорит дар культуры и красноречия, поставив их на службу предрассудкам и обману» {131} 131 Huxley, in Francis Darwin (ed.), 1958 (1892), p. 252. .

Не забывайте, что в те времена оскорбление епископа было не таким уж безобидным делом. Ответную реакцию было легко предсказать: духовенство закричало, что их оскорбили; публика, поддерживающая Дарвина, ликовала, а студенты аплодировали обеим сторонам. Одна женщина, леди Брюстер, даже упала в обморок.