Борис Головкин - По дедовским рецептам

Неутомимый Рычков, однако, не оставил поисков. В 1769 году супруга его прислала в Вольное экономическое общество «колпак и ширинку холста», сделанные ею по совету мужа из пуха иван-чая. И хотя это пух чем-то отдаленно напоминал хлопок, а сам иван-чай (или, иначе, кипрей) был, несомненно, намного менее теплолюбивым растением, колпак и холстина семьи Рычковых, видимо, так и остались всего лишь старинным курьезом.

И в заключение рассказа о текстильных растениях упомянем еще … сосновую хвою. Да-да, самую обыкновенную хвою — ведь в старину она давала так называемую сосновую (лесную) шерсть. Для этого зеленые иглы распаривали, вываривали в щелоке, расчесывали, прополаскивали в воде и сушили. Полученный подобным образом волокнистый материал шел на изготовление различных теплых вязаных вещей вроде фуфаек и нагрудников. Считалось, что «сосновая» одежда не только тепла, но и полезна «от ревматизмов».

Многие из образцов тканей, обнаруженных в захоронениях X–XIII веков, были окрашены в различные цвета. Но обычно материал в результате долгого пребывания в земле приобретает однообразный темно-коричневый оттенок. Ткань со временем как бы обугливается, затем рассыпается, причем растительные волокна оказываются менее стойкими, чем шерстяные. Однако, если осторожно промыть и осветлить дошедший к нам через столетия образец, то можно выявить его первоначальную окраску. Таким образом удалось определить, что наши предки носили одежду, окрашенную в красный, зеленый, желтый, синий и черный цвета (характерно, что красный заметно преобладал над остальными).

Цвета, которые встречались в старинной русской одежде, можно установить еще и по письменным, источникам. Так, Иван Калита завещал своему сыну Ивану шубу: «кожух жолтая, обирь (шелковая ткань, видимо, на подкладке. — Авт.) с жемчугом». В описи имущества Иваца Грозного присутствует кафтан, «сделати камка Бурская на зелени шолк бел с золотом косы». В одной из рукописей конца XVI века упомянут «золотник шолку бурского лазоревого». Наконец, в «Изборнике» Святослава (1073 год) мы встречаем слово «синета», которое обозначало ткань и пряжу, окрашенную в синий цвет.

Археологи подвергли образцы тканей химическому анализу и обнаружили на них, помимо остатков органических красителей, еще и соли металлов. Это свидетельствует о том, что еще тогда, 8–10 столетий назад, в красильном деле применялись протравы — неорганические вещества, которые способствовали лучшему проявлению и закреплению красок.

К сожалению, в древних манускриптах не сохранились ни описания процесса крашения, ни упоминания о красильных растениях, которые можно было бы расшифровать. Поэтому судить о самом первом ассортименте таких красителей удается лишь косвенно — по более поздним рецептам и современному народному опыту крашения тканей, кожи и деревянных изделий. Вот, например, как описывал процесс изготовления желтой краски «шишгиля» А.Т. Болотов в своем «Экономическом магазине» (№ 18). Нужно набрать целый котел молодого черемухового листа, налить доверху водой и варить до тех пор, пока жидкость не окрасится достаточно интенсивно. Затем слить ее, процедить и добавить в раствор квасцов и толченого мела. При этом жидкость сразу желтеет. Далее добавляют еще мела и уваривают смесь для сгущения. В завершение — процеживание и сушка на глиняных тарелках. «Краска осела столь желтая, что я колером ее не мог довольно налюбоваться», — восхищенно писал автор и добавлял, что подобную же краску, но несколько худшего качества можно получить из листьев березы, осины и черной смородины, самую же лучшую — из листьев обычного первоцвета (примулы, или баранчиков).

Вот еще несколько красильных рецептов, которые были популярны в том же XVIII веке. Яблочной кожурой или цветками купавки, проваренными с квасцами, рекомендовалось окрашивать нитки в желтый цвет. Вишневую (малиновую) окраску получали, кипятя пряжу или холст с корой ивы и березы, взятой в равных соотношениях с золой. Наконец, собранная весной кора ольхи или дуба давала вместе с квасцами и щелоком отвар, в котором ткань приобретала коричневый цвет.

В кожевенном производстве многие растительные красители одновременно выполняли роль дубителей. Танины, которыми богаты дуб, ива, ель, береза, ольха, лиственница, впитываясь в кожу, делали ее плотнее и жестче и, окисляясь, придавали ей обычно коричневый или бурый оттенок. Однако этим возможности растительных красителей не исчерпывались. Кора ивы, например, в разных концентрациях может сообщить коже и коричнево-красный цвет, ольхи — желтый и коричневый, если и березы — темно-коричневый. Многое зависело и от протравы. Так, добавление ржавого железа способствовало получению очень темного, почти черного цвета.

Несколько слов следует сказать о пищевых красителях. К ним предъявляются особые требования, ведь они должны не только украшать пищу, но и не ухудшать ее вкус и запах и, разумеется, быть абсолютно безвредными для здоровья. В старину их использовали главным образом для подкрашивания напитков. Вот далеко не полный перечень таких красильных растений: полевые васильки давали синюю и голубую окраску, мята, вероника, петрушка, сельдерей, листья хрена — зеленую, ягоды черники — красную. Обязательным условием было, чтобы все травы и плоды брались не свежими, а сухими.

Для различного рода живописных работ (в иконописи, рукописной и книжной графике, для украшения деревянных изделий) применяли как растительные, так и минеральные краски. Известный знаток техники старинной живописи В.А. Щавинский выделял следующие основные составы, которыми пользовались русские художники начиная с XI века. Это прежде всего киноварь и сурик — красная и красно-оранжевая краски. Первая, по-видимому, добывалась в южноукраинских копях близ Бахмута (ныне Артемовск), вторую получали прокаливанием свинцовых белил. Лиловато-красная краска, называемая древцо, — продукт какого-то неизвестного древесного растения (по-гречески варзия) ввозилась из заморских стран. Существовала еще лиловато-малиновая разновидность ее — бакан. Малиновая червень и красновато-коричневая или желтоватая охра, или вохра, — исконно русские минеральные («землистые») краски. Небесно-голубая лазорь готовилась из лазурита — минерала, добывавшегося в далеких горах Бадахшана в Средней Азии, и поэтому была очень дорогой. Бутылочную (цвета бутылочного стекла) получали, смешивая желтую охру, шишгиль и лазорь, черную — из сажи. Шишгиль готовили из разных растений, в том числе из коры крушины. Зеленую краску давала ярь-медянка, представляющая собой налет окислов на медных предметах.