Борис Головкин - По дедовским рецептам

Ош т официальной народной медицины объединили в себе аптекарские огороды и аптекарские сады, начало которым, как мы уже упоминали, было положено в Кремле и в Измайлове во второй половине XVII века. Культура растений в них оказалась настолько удачной, что целый ряд лечебных трав, по крайней мере «про осударев обиход», не надо было собирать в природе. Позднее Петр I расширит географию посевов лекарственных растений, заложив аптекарские огороды в Москве будущий ботанический сад Московского университета), в Петербурге (ныне сад Ботанического института имени В.Л. Комарова), в Лубнах, Астрахани, Тобольске. По его же указу 1701 года в Москве были открыты восемь аптек. Одна из самых крупных, аптека Д.А. Гурчина, торговавшая лекарственными растениями для простых горожан, располагалась «за Никольскими воротами, в Белгороде на Мясницкой улице» (теперь улица Кирова).

В то время были основаны также хирургические (медицинские) училища при военно-морских и сухопутных госпиталях в Москве, Петербурге и Кронштадте, где наравне с анатомией и хирургией преподавали и ботанику с основами фитотерапии. Затем, с 1755 года, началось обучение и первых гражданских врачей на медицинском факультете Московского университета. В 1799 году были учреждены две медико-хирургические академии Московская и Петербургская, которые впоследствии слились, образовав Российскую медицинскую академию.

В XVIII веке в научный медицинский обиход широко вошли сибирские лекарственные растения. Лекарь Алексей Горланов составил первый рукописный лечебник, основанный на опыте сибиряков, а петербургский академик Иоганн Георг Гмелин опубликовал четырехтомную «Флору Сибири», в которой для многих из 1178 описанных растений была дана и характеристика лечебных свойств. В 1778 году на смену травникам и лечебникам вышла первая российская гражданская фармакопея. Научная медицина постепенно набирала силы и авторитет, не пренебрегая, однако, и народным лечебным опытом. Недаром еще М.В. Ломоносов в 1766 году в письме к И.И. Шувалову о применении растительных лечебных средств усиленно рекомендовал «при этом не позабыть, что наши бабки и матери с пользою вообще употребляют».

А завершая нашу краткую экскурсию в зелейный ряд, скажем, что изучение старинного опыта использования лекарственных растений сулит еще много открытий — и для практической медицины, и для ботаники, и для отечественной этнографии.

Современная наука о структуре и свойствах древесины — древесиноведение — уходит своими корнями в глубокое прошлое и прежде всего в историю богатейшего отечественного опыта. Действительно, в деревянной Руси каждый крестьянин уже просто всем образом своей жизни обязан был владеть топором и теслом, хорошо знать материал, с которым преимущественно и приходилось иметь дело. Взгляните, например, на перерисовку со старинной миниатюры: тут и рубка леса, и заготовка бревен, и первичная их обработка.

О том, какое дерево на какие поделки годится, когда его лучше заготавливать, как сушить, чтобы оно не трескалось и не раскалывалось, как обрабатывать — все эти премудрости были ведомы нашим предкам. И результаты их труда, плоды их фантазии при работе с деревом капризным, но и благодарным материалом — мы сейчас нередко собираем и бережем как музейные экспонаты большой художественной ценности. Это и уникальные деревянные постройки, и детские игрушки, и лапти, и предметы домашнего обихода — ложки, деревянная посуда, туеса из бересты, плетеные лукошки, и телеги, экипажи (помните у Гоголя: «и не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да долотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик…») и многое другое.

Чтобы правильно распорядиться заготовленным материалом, необходимо было в тонкостях знать его строение — то, что сейчас называют анатомией. На поперечном распиле многих деревьев хорошо видны основные части, своего рода блоки. В центре ствола — цилиндр ядра, ядровой древесины (например, у осины, тополя). Обычно более светлую древесину на периферии от ядра называют заболонью или блонью. От заболони относительно легко отделяется кора — живая проводящая ткань ствола. Самый наружный слой — корка — омертвевшие покровные ткани, защищающие внутренние части ствола. В просторечье ее и называют корою. Кольцо коры и корки лежит на тонкой прослойке камбия (мезги) — нежных клеток, за счет деления которых происходит рост дерева в толщину. Разрушаясь при механическом воздействии, камбий обеспечивает «смазку», позволяющую легко снять с заболони кольцо коры (его в народе именуют лубом или еще подкорьем) и корки. Это было хорошо известно тем, кто заготавливал луб для дальнейшей переработки. «Луб хорошо падает, — отмечает В.И. Даль, — в теплую сырую погоду с ветром». И поясняет это пословицей: «Луб ветром откачивает, дождем отмачивает, теплом отпаривает». В таких условиях мезга становится наиболее сочной и одновременно хорошо поддается разрушению. В лубе некоторых деревьев (прежде всего липы) встречаются слои прочных лубяных волокон, которые до сих пор называют лыком. Они перемежаются более мягкими тканями — мягким лубом.

На качество древесины обычно влияют число и плотность годичных слоев — колец, обозначающих границы годичного прироста ствола. Чем теснее они сближены между собой, тем прочнее и, как правило, тяжелее древесина. У многих деревьев внутренний цилиндр ствола по разбегающимся от центра радиусам пересекают сердцевинные лучи, по которым внутренние ткани снабжаются питательными веществами. Наконец, у большинства видов хвойных в древесине и лубе проходят по всей длине ствола так называемые смоляные ходы.

Старинному народному древесиноведению было хорошо известно и о таком качестве материала, как плотность. В условиях средней России не росли породы с высокоплотной древесиной (белая акация, граб, самшит). Здешним плотникам и столярам приходилось иметь дело главным образом с древесиной легкой (кедр, сосна, ель, пихта, тополь, липа, ива, осина, ольха) и средней (лиственница, береза, вяз, груша, дуб, клен, рябина, яблоня, ясень) плотности.

Уже давно была замечена такая закономерность: чем плотнее древесина, тем ниже ее теплопроводность и больше влажность. Способность материала держать тепло учитывали, например, когда выбирали дерево для зимних построек, защищавших от суровых русских морозов. А влажность? Она была причиной растрескивания и коробления досок при сушке, причем внутренние напряжения возникали, прежде всего, если менее влажные наружные и более влажные внутренние ткани ствола существенно отличались друг от друга по этому параметру.