Сергей Дмитриев - Грибоедов. Тайны смерти Вазир-Мухтара

Очень важно отметить, что в дни прощания с Грибоедовым происходили последние схватки злополучной для поэта русско-турецкой войны, завершившейся подписанием 2 сентября 1829 г. Андрианопольского мира, по которому Россия получила устье Дуная и восточное побережье Черного моря, а Греция, Молдавия и Валахия — фактическую независимость. Главное же заключалось в том, что Турция признала переход к России Грузии, Имеретин, Мингрелии, Гурии, а также Эриванского и Нахичеванского ханств. Можно сказать, что главное дело жизни Грибоедова-дипломата было тем самым завершено: почти 12-летняя служба поэта на дипломатическом поприще внесла свой весомый вклад в освобождение народов Кавказа и Закавказья из-под диктата Турции и Персии и включение их в состав

Российской империи. И чтобы сейчас пи кричали политические противники России в нынешних самостоятельных государствах, возникших в тех районах после распада СССР, Грибоедов был и остается героем, отдавшим свои труды и даже жизнь за благополучие кавказских и закавказских народов. В парламенте Грузни недавно прозвучали даже призывы о том, что русскому писателю Грибоедову не мес то в пантеоне общественных деятелей и писателей Грузни на Мтацминдской горе в Тбилиси и что "его деятельность не была связана с Грузией". Слава богу, зги призывы встретили пока отпор у здравомыслящих представителен грузинской интеллигенции…

Узнав о трагедии в Тегеране, царское правительство, занятое тогда войной с Турцией, посчитало возможным снести произошедшие события к случайности и потребовало со стороны Персии только извинительного письма шаха для императора, наказания виновных и искупительной миссии одного из "принцев крови" — сыновей Аббас-Мирзы. Согласившись в конце концов с этими требованиями, персы вспомнили об инциденте, произошедшем в 1802 г. в Бомбее, когда в случайной драке был убит сипаем персидский посол Хаджи-Халил-хан и когда англичане уладили конфликт, принеся извинения, оплатив убытки и сделав щедрые подарки.

По свидетельству Муравьева-Карского, лишь в мае 1829 г. в Тифлис прибыл седьмой сын Аббас-Мирзы шестнадцати летний Хосров-Мирза "без всяких наставлений от персидского двора и даже без позволения далее ехать. Паскевич отправил его почти насильно в Россию, против воли отца, а особливо деда его, с коими все велись переговоры, по предмету сему, и наконец, Хосров-Мирза получил уже в Царском Селе наставления от шаха относительно порученности, на него возлагаемой". 12 августа искупительная миссия была принята императором в Зимнем дворце. Хосров-Мирза зачитал послание шаха, а впоследствии передал его подарки, в том числе знаменитый алмаз "Шах" (88 1/ 2карата), который был преподнесен не как дар за голову поэта, а как повод для облегчения финансового бремени шаха. Император в итоге простил 9-й курур и рассрочил выплату 10-го на пять лет, хотя в действительности тот вообще никогда не был выплачен. Получается, что шах добился все-таки, хотя и частично, того, чего хотел — сокращения выплат. Ссылаясь на военные действия с Турцией, Николай I не предъявил также никаких претензий к правительству Англии за провокационные действия его представителей в Тегеране, о которых он подробно узнал со слов прибывшего с принцем француза адъютант-капитана Б. Семино, жившего в Тегеране и имевшего аудиенцию у императора.

В письме, переданном императору Хосров-Мирзой, шах сетовал на "неумолимость судьбы" и внезапность мятежа черни, "несоблюдение обычаев которой со стороны посольской свиты и вызвало возмущение", сообщал, что всех замеченных в погроме он приказал казнить, наместника Тегерана за неприятие должных мер "удалить вовсе со службы", а ставшего главой мятежа верховного муллу Тегерана Мирзу-Месиха "сослать в один из отдаленных городов наших в заточение" (весьма показательно, что выслать его удалось только силой, сломив сильное сопротивление его сторонников). Аллаяр-хан был бит палками по пяткам. Фактически шах признавал вину своих сановников за трагедию в Тегеране, но это ничего не изменило. После зачитывания письма шаха, Николай I, подав руку принцу, заявил: "Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие". Когда же внук шаха на одной из аудиенций заговорил с императором о возможных территориальных уступках со стороны России, тот возразил: "Благодарите Бога, что моими войсками предводительствовал не Ермолов, они были бы непременно в Тегеране".

Путешествие в Россию Хосров-Мирзы со свитой в 57 человек, длившееся с 27 апреля 1829 по 31 января 1830 г. вообще вызывает много вопросов. Те почести и пышные церемонии, которые встречали принца во всех городах его следования, с выездами, приемами, обедами, балами, фейерверками и даже увековечиванием этих событий скульпторами и живописцами, как-то совсем не увязывались с той трагедией, которая случилась по вине персидской стороны в Тегеране. Уж слишком большие траты принесла русской казне так называемая "искупительная миссия", и не слишком ли мягко обошлись правители России с посланцем виновников трагедии? Однако какой-то высший суд все-таки вмешался в судьбы правителей Каджарской династии, виновных так или иначе, прямо или косвенно, в разгроме русской миссии. Осенью 1833 г. скончался Аббас-Мирза, а через год — его отец Фетх-Али-шах. В результате ожесточенной борьбы за трон победил старший сын Аббас-Мирзы от первой жены Мамед-Мирза, который приказал ослепить двух сыновей своего отца от другой жены, Джехангира и Хосрова-Мирзу, который 40 лет прожил слепым в ссылке. Вот такие нравы демонстрировали в те годы правители Персии, считавшие себя "не виновными" в жестокостях тегеранского разгрома.

Самое удивительное, что официальная точка зрения на катастрофу в Тегеране была установлена в России задолго до того, как были получены сколько-нибудь подробные о ней сведения. В отношении министра иностранных дел К.В. Нессельроде от 16 марта 1829 г. к командующему Кавказским корпусом Паскевичу указывалось: "Ужасное происшествие в Тегеране поразило нас до высочайшей степени. Отношение вашего Сиятельства ко мне по сему предмету Государь Император позволил читать с чувством живейшего прискорбия о бедственной участи стать внезапно постигшей Министра нашего в Персии и всю почти его свиту — сделавшихся жертвою неистовства тамошней черни. Достоинству России нанесен удар сильный, он должен быть торжественно изглажен и слиться с явным признанием верховной Персидской власти в совершенной ей невиновности по означенному случаю.