Борис Григорьев - Бернадот. От французского маршала до шведского короля

Ф. Вреде покинул Париж неделю спустя после Мёрнера, и когда он прибыл в Стокгольм, там его уже ждала готовая профранцузская партия, возглавляемая графом Густавом Мёрнером, кузеном спецкурьера Мёрнера и любекским пленным маршала Бернадота. А кандидат в наследные принцы 21 июля вернулся в Париж и с нетерпением следил за развитием событий в Швеции, о которых его чуть ли не ежедневно информировали купцы из Гамбурга, Понте-Корно, замечает Хёйер, был удивительно хорошо информирован обо всех перипетиях заседаний правительства и риксдага и делился этой информацией с Наполеоном.

Между тем Наполеон предложил стать шведским наследником своему пасынку и вице-королю Италии Евгению Богарнэ, перед которым он чувствовал вину, считая его, по сравнению с другими своими родственниками, несколько обделённым. Но тот в это время собирался жениться на баварской принцессе, родители которой вряд ли были бы в восторге от перехода в протестантскую веру. Кроме того, младшего Богарнэ мало радовала перспектива оказаться в "варварской и холодной стране", поэтому от предложения отчима он отказался. После этого Наполеон стал более благосклонно рассматривать вариант с князем Понте-Корво и негласно дал ему зелёную улицу. В конце концов, на шведском троне скоро окажется его маршал, и какие бы противоречия их не разделяли с Бернадотом, француз есть француз, он всегда порадеет за своего императора и великую Францию! В свете предстоящей войны с Россией левый скандинавский фланг ему будет обеспечен. Это было, пожалуй, намного выгоднее и надёжнее варианта с королём Дании.

Посол Швеции в Париже Густав Лагербьельке находился в полном неведении относительно того, что происходило буквально под его носом. Только когда уже лейтенант Мёрнер ускакал в Стокгольм, Вреде посвятил его в детали прошедших с князем Понте-Корво переговоров. Посол пришёл в негодование: он много повидал на своём веку, но такое безобразие он видел в первый раз. В то время как он по поручению своего короля "пудрил мозги" Наполеону кандидатурой датско-голштинского принца, за его спиной какие-то лейтенанты, путаясь у него под ногами, вершили судьбу Швеции по своему лейтенантскому усмотрению! 30 июня он обо всём пожаловался министру иностранных дел Швеции Энгестрёму. Потом он запланировал объяснение с Наполеоном на грандиозном приёме. Они уединились в отдельной комнате и уже начали беседу, и тут случилось второе невероятное даже для видавшего виды Лагербьельке событие: в здании начался пожар! Беседа была, естественно, прервана, началась паника, все 1500 приглашённых, включая императора Франции, беременную императрицу, министра иностранных дел Меттерниха и весь цвет парижского дипкорпуса, ринулись на улицу. Возникла давка, и было много жертв, несмотря на то, что тушением пожара руководил сам Наполеон. Потом Лагербькльке целую педелю никак не мог найти кого-нибудь, с кем мог бы переговорить о волновавшем его деле. Наконец, через неделю ему посчастливилось встретиться с министром иностранных дел Франции Жан-Батистом Шамниньи, но тот от решительного разъяснения уклонился, а встретившийся мотом маршал Савари вместо Бернадота стал предлагать Лагербьельке других маршалов: чем, к примеру, Бертье, Массена или тот же Даву хуже худородного гасконца?

Как покажут события, Наполеон свои планы относительно Швеции строил на песке. Во-первых, он недооценил князя Понте-Корво, который отнюдь не был настроен на то, чтобы в качестве наследника шведского трона продолжать таскать для Наполеона каштаны из огня. Быть маршалом императора — это одно, а стоять во главе другой страны — это совсем другое. Они года не продержится на шведском троне, если не проникнется духом уважения к стране, будет игнорировать её национальные интересы и останется марионеткой Франции. Так что если принимать корону Швеции, считал князь, то нужно становиться настоящим королём.

Во-вторых, Наполеон не учёл роли, которую во всём этом сыграл русский царь Александр I. Император не догадывался, что царь к этому времени по всем статьям переигрывал его и на дипломатическом, и на разведывательном поприще. В Петербурге уже поняли, что союз с Парижем продержится недолго и что Наполеон уже готовится к новой большой войне с Россией. Скромный советник русского посольства по финансовым вопросам К.В. Нессельроде (1780–1862), будущий канцлер, наладил получение регулярной и чрезвычайно важной информации от самого важного агента Ш.-М. Тадейрана-Перигора, светлейшего князя и герцога Беневентского, великого камергера императорского двора, вице-электора Французской империи, командора ордена Почётного легиона, предложившего свои услуги Александру I ещё на Эрфуртском конгрессе и подписывавшего свои донесения псевдонимом "Анна Ивановна".

Другим важным поставщиком разведывательной информации из Парижа был 26-летний полковник, флигель-адъютант царя, граф Александр Иванович Чернышёв (1785–1857). Формально своё пребывание во Франции он оправдывал тем, что выполнял между Александром I и Наполеоном роль посредника и перевозил друг к другу их послания. В великосветских салонах о посланце русского царя бытовало мнение как о жуире и волоките, не пропускавшем ни одной хорошенькой женщины. С ним дружила сестра Наполеона Каролина, а с другой сестрой императора, легкомысленной Полиной Боргезе, он, согласно молве, находился в любовной связи. На самом деле полковник являлся сотрудником Особенной канцелярии (разведки) и одним из семи русских военных агентов военного министра Михаила Богдановича Барклая-де-Толли, командированных в разные столицы Европы. А.И. Чернышёв вошёл в доверие к самому Наполеону и в короткое время создал в Париже разветвлённую сеть информаторов в правительственной и военной сфере страны.

Князь Понте-Корво не входил в число агентов, завербованных Чернышёвым, но он, по всей видимости, "пересекался" с полковником на светских раутах. Известно, что летом 1810 года, когда Швеция после внезапной смерти принца Аугустенбургского снова осталась без наследника, Понте-Корво встречался с русским разведчиком, и о первой такой встрече Чернышёв доложил в Петербург канцлеру Н.П. Румянцеву (1754–1826). Согласно этому отчёту Бернадот, ещё не получив для себя никакого приглашения и имея в виду предстоящие выборы наследника трона в Швеции, сказал: " Я буду говорить с Вами не как французский генерал, а как друг России и Ваш друг. Ваше правительство должно всеми возможными средствами постараться воспользоваться этими обстоятельствами, чтобы возвести на шведский престол того, на которого оно могло бы рассчитывать. Такая политика правительства тем более для него необходима и важна, что, если предположить, что России придётся вести войну либо с Францией, либо с Австрией, она могла бы быть уверенной в Швеции и совершенно не опасаться, что та предпримет диверсию в пользу державы, с которой России придётся сражаться. Она извлечёт неизмеримую выгоду от того, что сможет сосредоточить все свои силы в одном месте".