Борис Григорьев - Бернадот. От французского маршала до шведского короля

Но история покажет, что избрание Бернадота было божественным провидением для шведского народа. Лучше кандидата в то время для него не было. Выбор наследника трона торжественно отметили, причём на празднике особо отличились представители клира: напившегося в стельку архиепископа Линдблума с трудом довели до дома двое священников, которые и сами еле держались на ногах.

3 сентября весть об избрании наследником шведского престола дошла до Наполеона. Сначала он почему-то предположил, что кронпринцем Швеции стал Оскар Бернадот, а отец стал при нём протектором. Но 4 сентября в Париж прибыл уже известный нам граф Густав Мёрнер, привёз Наполеону письмо Карла XIII, и всё стало на своё место. Уже на следующий день император отправил свой "одобрямс" в Стокгольм, сообщив Карлу XIII, что уполномочивает князя Понте-Корво занять шведский трон.

Соперники в это время встретились дважды: 23 сентября на воскресном — "отходном" — обеде в Тюильри с супругами и 24 сентября — последний раз в жизни — наедине. На этот раз Понте-Корво был уже в шведском генеральском мундире. После встречи с императором произошла церемония прощания с маршалами. Можно было себе представить насупившиеся физиономии бывших коллег Бернадота и наигранную улыбку повелителя Европы императора Наполеона!

Бывший французский консул и коммерсант Фурнье не замедлил отправить виновнику торжества свой победоносный отчёт. Из его письма Бернадоту явствует, что коммерсант на собственный страх и риск поддерживал у шведов заблуждение относительно французской экономической помощи. Ничего подобного Бернадот обещать своим будущим подданным не собирался, но Фурнье, вероятно, решив, что "кашу маслом не испортить", намеренно усилил мотивацию депутатов в пользу Бернадота.

Довольный ходом событий в Швеции, Наполеон уполномочил своего посла в Петербурге Армана де Коленкура (1773–1827) объяснить царю, что Версаль никакого участия в выборе шведского наследного принца не принимал. Бедняга Наполеон! Он и представить себе не мог, с какой лукавой улыбкой выслушивал Александр I эти извинения из уст посла! Официальный Петербург, к удивлению Коленкура, избрание Бернадота воспринял спокойно — даже слишком спокойно. Александр I разъяснил ему, что он доволен избранием Бернадота и желает Швеции счастья и мира. Сбитый с толку Коленкур послал в Париж проницательную задним числом депешу: "Представляется, что российское правительство знало заранее через Париж, что князь Понтекорво претендует на шведскую корону и что он надеется на своё избрание, в то время как Стединг и стокгольмский двор на это мало рассчитывали ". Бедный Коленкур ещё больше бы удивился, если бы прочёл письмо Бернадота к Александру I, в котором, в частности, говорилось: "Ваше Величество особенно ясно доказали мне своё уважение тем, что ни в чём не помешали моему избранию в Швеции ". Очень тонкая и точная, хотя и не совсем полная оценка роли царя во всём этом деле!

…Итак, шведы выполнили все формальности и получили в наследники Карлу XIII именно того, кого хотели: Бернадот не был ни датчанином, ни русским и уж точно не ребёнком — к 21 августа 1810 года ему исполнилось 47 лет 6 месяцев 3 недели и 5 дней. Осталось только дождаться наследника в Швеции. Маршал Бернадот и владетельный князь Понте-Корво, став кронпринцем Швеции, должен был выполнить ряд формальностей: освободиться от французского гражданства и отречься от католического вероисповедания, а в декабре 1810 года — сложить и княжеский титул. Всё это он легко выполнил — Стокгольм тоже стоил мессы!

Как мы уже упоминали выше, 23 сентября Наполеон устроил ему "отходной" торжественный обед. Во время застолья император вручил бывшему маршалу отпускную грамоту или нечто вроде патента и обещал ему компенсировать потерю всей недвижимости в Германии и Польше. Кроме того, он обещал выдать ему 4 млн франков. Это было пустое обещание капризного, избалованного властью и славой амбициозного и изменчивого правителя. Бернадот получил от Наполеона лишь 1 млн франков на текущие расходы, и ему пришлось одолжить у бывшего своего адъютанта Жерара ещё половину этой суммы, чтобы хоть как-то соответствовать своему новому статусу.

При выдаче патента Бернадоту Наполеон хотел сделать в нём оговорку, делающую будущего короля Швеции фактически французским вассалом: он должен был дать обещание никогда не поднимать оружие против Франции. Как пишут некоторые историки, произошла якобы бурная сцена, в которой Бернадот дал волю своему несогласию и возмущению.

— Сир, — сказал он на последней беседе с Наполеоном, — уж не хотите ли вы сделать меня более великим, чем вы сами, требуя, чтобы я отказался от короны?

— Ну, хорошо, — согласился Наполеон и добавил: — Идите, и пусть исполнится то, что нам предназначено!

Присоединение Швеции к континентальной блокаде Англии было непременным условием отпуска кронпринца в Швецию, от которого Наполеон отказаться не пожелал.

Новоизбранный кронпринц Швеции при отъезде из Парижа собрал свиту из 39 французов, которые должны были выступить на первых порах в качестве его помощников, секретарей и адъютантов; взял с собой личного лекаря и заказал художнику Франсуа Жерару свой портрет в шведском мундире и при шведских орденах.

Перед отъездом соперника из Франции Наполеон сделал его брата Жана Евангелиста бароном, а вдогонку выдал последний залп своего красноречия. В сентябре он принял австрийского посла Клеменса Лотара Венцеля Непомука фон Меттерниха (1773–1839) и, обсуждая некоторые вопросы своей женитьбы на австрийской эрцгерцогине Марии Луизе, разоткровенничался о Бернадоте: "Я всегда считал, что он необыкновенно даровит; но он встретится с большими трудностями в сохранении своего положения. Народ ожидает от него многое, он должен быть Богом, который накормит всех хлебом, но я не нашёл у него никакого административного таланта. Он отличный солдат, и это всё. Со своей стороны, я рад избавиться от него и не желаю ничего сильнее, чем чтобы он навсегда исчез из Франции. Он один из тех старых якобитов, у которых голова приделана и спереди, и сзади, как, впрочем, у них всех, а таким образом трон не удержать. В любом случае я не мог не дать на это (занятие шведского трона. — Б.Г.) согласие, вероятно, преимущественно потому, что пребывание на троне Густава II Адольфа французского маршала — это лучшее средство, которое можно придумать для того, чтобы разозлить Англию ".

Император парил в облаках своего величия, он командовал всей Европой, он отбирал и дарил короны и троны, и его грудь распирало от гордости и великодушия. Как писал Е.Тарле, он не вёл ни с кем переговоров, кроме Александра I, остальным он приказывал, а если встречал неповиновение, то шёл на непокорного войной. Стокгольм с кронпринцем Бернадотом вполне годился для того, чтобы разозлить Англию. Но злиться скоро пришлось самому Наполеону.