Николай Смирнов—Сокольский - Рассказы о книгах

Экземпляр переплетен в роскошный золототисненый зеленый марокен с золотым обрезом. Переплет — времени издания и работы первоклассного мастера. Видно, что баснописец предназначал подарок дорогим его сердцу людям.

Захотелось точно установить, кто же эти «добрая Саша» и ее муж «добрый К. С. Савельев»?

Современное литературоведение осуждает увлечение биографическими и библиографическими подробностями. Несомненно, что принципиального значения для науки эти подробности не имеют, но мне думается, что полное пренебрежение к ним также ничем не оправдано.

В книге И. В. Сергеева, выпущенной издательством «Молодая гвардия» в Москве в 1945 году и посвященной жизнеописанию Крылова, я на странице 192 прочитал:

«Потом он (Крылов. — Н. С. — С.) вспомнил, что когда–то крестил дочь своего давнего знакомого Савельева. Иван Андреевич разыскал крестницу. Она жила в нужде, похоронив недавно своего мужа и оставшись с несколькими детьми на руках. Иван Андреевич усыновил всю семью…»

Я позволил себе сообщить писателю об имеющейся у меня дарственной надписи баснописца, и И. В. Сергеев, убедившись, что упоминаемый в ней К. С. Савельев никак не мог в одно и то же время быть и отцом и мужем крестницы Ивана Андреевича, исправил эту свою ошибку во втором издании книги, вышедшей в 1955 году 50.

Впрочем, о существовании крестницы Крылова Саши и мужа ее К. С. Савельева биографам баснописца было известно давно.

В наиболее полном жизнеописании И. А. Крылова, составленном лично знавшим его П. А. Плетневым, говорится о том, что Крылов прожил всю свою долгую жизнь одиноким холостяком, и после смерти его «не осталось родственников, кроме усыновленного им семейства крестницы его Савельевой»51.

Никаких подробностей об этой крестнице (год ее рождения 1814 или 1815) П. А. Плетнев не приводит, и только по разбросанным в его работе мелким фактам можно установить, что это была та самая «девочка, которая, проходя иногда с песенкой из кухни через залу, приносила без подсвечника восковую тоненькую свечку, накапывала воску на стол и ставила огонь (для прикуривания сигар) перед неприхотливым господином своим».

П. А. Плетнев поясняет также, что на казенной квартир? при Публичной библиотеке у Крылова «прислуга состояла из наемной женщины с девочкой, ее дочерью».

Имя этой женщины можно узнать уже у другого биографа Крылова — В. М. Княжевича, который рассказывает, что когда пятидесятилетний Крылов на пари с другом своим переводчиком «Илиады» Н. Гнедичем начал изучать греческий язык и накупил для этого книг греческих классиков, то он и свою экономку Фенюшку научил узнавать эти книги. «Подай мне Ксенофонта, — говорил он, — подай «Илиаду», «Одиссею» Гомера!» — и она подавала безошибочно 52.

Дочка этой самой Фенюшки — Саша и была крестницей баснописца, или той самой «девочкой, которая, проходя иногда с песенкой из кухни через залу» приносила ему свечку для прикуривания сигар. Никаких подробностей о том, кто был отец этой девочки и куда потом исчезла мать ее Фенюшка, ни один биограф Крылова не сообщает.

Известно только, что девочка — крестница Крылова Саша выросла, вышла замуж (примерно в 1833--1834 годах) за чиновника К. С. Савельева, и уже ее дети окружили старого, подводящего итоги дней своих баснописца тем семейным уютом, которого он был лишен долгие годы жизни.

П. А. Плетнев сообщает, что, выйдя в 1841 году в отставку и освободив казенную квартиру при Публичной библиотеке, Крылов поселился на Васильевском Острове, «усыновив семейство крестницы своей, которое и поместил на квартире с собою».

«Ему весело было, — пишет П. А. Плетнев, — когда около него играли дети, с которыми дома обедал он и чай пил. Девочка по имени Наденька особенно утешала его. Ее понятливость и способности к музыке часто выхвалял он, как нечто необыкновенное».

В присутствии своей крестницы Саши, ее сына, дочери и мужа Иван Андреевич Крылов и умер. Мужу крестницы, К. С. Савельеву, баснописец еще при жизни вручил все свои рукописи, письма и бумаги, которые наследник в 1877 году посчитал долгом передать в Академию наук.

Необыкновенная привязанность И. А. Крылова к своей крестнице Саше и ее семейству, странное замалчивание каких–либо подробностей этой стороны жизни баснописца современными ему биографами заставили меня несколько насторожиться и критически отнестись к сообщаемым ими фактам.

Что–то тут показалось мне не совсем ясным.

Особенно остановила мое внимание заметка в газете «Северная пчела» (1847 год, No 22), в которой устами некоего «приятеля Крылова, известного художника из Твери» в порядке воспоминаний рассказывалось о следующем любопытном эпизоде:

«Я зашел однажды к Ивану Андреевичу и обошел все комнаты. 8 них не было ни одной живой души. Плач ребенка привел меня на кухню. Я полагал найти в ней кого–либо из немногочисленных слуг его, но нашел самого хозяина. Он сидел на простой скамейке. В колыбели перед ним лежал ребенок, неугомонно кричавший. Иван Андреевич с отеческой заботливостью качал его и прибаюкивал. На спрос мой — давно ли он занимается этим ремеслом — Крылов преспокойно ответил: «Что ж делать? Негодяи, отец и мать, бросили на мои руки бедного ребенка, а сами ушли бог знает куда!» — Иван Андреевич продолжал усердно исполнять обязанности няньки до тех пор, пока не возвратилась мать».

Сопоставив уже известные факты, не трудно было предположить, что «неугомонно кричавший ребенок», которого нежно нянчил Иван Андреевич, была девочка Саша, будущая Савельева, а родители ее вовсе не «ушли бог знает куда», а были весьма недалеко: мать Фенюшка, пребывавшая у Крылова якобы в качестве экономки, тут же, как явствует из заметки, вернулась, а отец просто никуда и не уходил — это был сам И. А. Крылов.

«Однако такое предположение необходимо было подтвердить документально. С помощью крылововеда С. М. Бабинцева мне удалось познакомиться с материалами из архива цензора А. В. Ники–тенко, находящимися в Пушкинском Доме Академии наук СССР. Здесь хранятся рукописные, до сих пор не опубликованные воспоминания М. А. Корфа, где прямо говорится: «Крылов никогда не был женат, но имел дочь, которую выдал замуж за служившего в этом Штабе (речь идет о Штабе военнЬ-учебных заведений. — Н. С. — С.) чиновника…» Это уже было прямым подтверждением догадки.

Еще более любопытный документ нашелся в Рукописном отделе Государственной библиотеки имени М. Е. Салтыкова—Щедрина. Это — подлинник завещания И. А. Крылова, подписанного им за день до своей кончины. Завещание было мною впервые опубликовано в 1952 году в томе 58 «Литературного наследства». Считаю необходимым привести его полностью и здесь:

«Тысяча восемьсот сорок четвертого года, ноября восьмого дня,, я нижеподписавшийся в твердом уме и совершенной памяти, статский советник и кавалер Иван Андреевич сын Крылов, не имея никаких родственников, никому не состоя по актам и без актов по сие число должным, и видя всегдашнее полное уважение, преданность, искреннее ко мне и всегдашнее усердие и услуги во всем, до меня относящемся, Штаба его императорского высочества главного начальника военно–учебных заведений аудитора — Калистрата Савельева, сим моим духовным завещанием завещаю: в вечную его собственность и владение все благоприобретенное мною имение, движимое и недвижимое, состоящее как то: петербургской части 2 квартала под No 487 каменный дом, со всеми при нем строениями и землею, а равно капитал, состоящий в банковых билетах и по каким–либо другим актам и без актов в долгах, все, что окажется; сверх того: находящиеся в квартире моей все вещи, как то: серебро, всякого рода посуда и все без исключения вещи, экипажи, лошади, а также написанные мною в продолжении жизни басни и прочие сочинения, с правом издавать в продолжении двадцати пяти лет со дня моей смерти; одним словом, все, что состоит в моей собственности и моем владении, я, Иван Крылов, после смерти моей предоставляю в полное распоряжение и вечное владение Калистрата Савельевича Савельева, но при жизни моей, в случаях какого–либо неуважения его ко мне, предоставляю себе право сие мое духовное завещание или изменить, или переменить, или совершенно уничтожить, а после подписи оного духовным моим отцом и свидетелями — прошу хранить оное до смерти моей его превосходительство генерал–майора Якова Ивановича Ростовцева.