Лилия Алексеева - Небесные сполохи и земные заботы

Заметим, что Кельвин был человек наблюдательный. Интересна его оценка положения в физике накануне великого переворота в ней, где он с удивительной проницательностью отметил явления, выпадающие из общей картины. Академик И. Е. Тамм писал об этом: «К концу прошлого века среди физиков распространилась известная самоуверенность и самодовольство — преобладало мнение, что основные физические закономерности уже выяснены, остались доделки — пусть существенные, но все же не выходящие за рамки твердо установленных основ. Такой выдающийся физик, как В. Томсон, выступил именно с такого рода заявлением в речи, произнесенной им при наступлении нашего столетия. При этом он, правда, оговорился, что на ясном и спокойном физическом небосклоне пока еще не рассеялись два облачка — одно, связанное с опытом Майкельсона, другое — с так называемой ультрафиолетовой катастрофой, возникающей при рассмотрении теплового равновесия между веществом и излучением. Из первого «облачка» возникла впоследствии теория относительности, из второго — квантовая теория».

Но в вопросе о солнечно–земных связях В. Томсон был не прав. Шли годы, и цикл за циклом обе величины продолжали меняться одинаково. Эта согласованность стала общепризнанной, хотя результат Кельвина, следовавший из его расчета, никем опровергнут не был.

Мы гордимся своей наукой, логической неизбежностью ее выводов. Но логика начинается с предпосылок, рассуждений или расчетов, а предпосылки — это и мировоззрение, и ограниченность современной науки и техники, и чересчур общее, усредненное, грубое представление о предмете. Поэтому выводы физики не абсолютны. И теперь мы знаем, почему не подтвердился строгий расчет Кельвина. Ученый исходил из представления о пустом пространстве между Солнцем и Землей, на самом же деле это пространство заполнено плазмой солнечного ветра. О его существовании Кельвин не знал. Чтобы выявить солнечный ветер, потребовались десятилетия развития науки и космическая техника.

В данном случае для нас интересен не результат, а сам ход этой давней дискуссии: как убедить сомневающихся, что подмеченное согласованное изменение величин не есть просто случайное совпадение. Очевидно, это можно сделать, прогнозируя будущее на основе цикличности, установленной для прошлого.

Последняя засуха, из числа проанализированных Робертсом, относилась к 1953 году. Так как последние двойные циклы были несколько короче 21 года, следующую засуху надо было ожидать в 1973 году. Робертс предсказал, что она должна случиться с запозданием — таков был временной ход, так сказать, физиономия текущего цикла солнечной активности. Активность, как ей и полагалось, шла к своему минимуму, но неожиданное ее увеличение в 1972 году, о котором мы уже говорили, задержало выход на минимум. Соответственно, по предсказанию Робертса, откладывалось и наступление засухи. Засушливый период действительно наступил с опозданием: солнечная активность достигла наконец минимума в 1975–1976 годах, а ожидаемая жестокая засуха разразилась в 1976–1977 годах. Успех предсказывания Робертса сильно поднял авторитет гелиогеофизики.

В прошлом гелиогеофизикам особенно сильно доставалось за то, что объект их исследования — солнечно–атмосферные связи — так непостоянно ведет себя во времени.

Современные материалы говорят об очень интересном характере этой изменчивости. Сопоставим, например, количество осадков в Северной Америке и так называемое нормализованное число солнечных пятен. Его подсчитывают таким образом: делят разность между числом пятен в год ближайшего максимума и в исследуемом году на разность между числом пятен в годы ближайших максимума и минимума, результат умножают на 100. Введение такого нормализованного числа пятен позволяет стандартизировать данные об активности Солнца в разных циклах, поскольку величина этого числа в год максимума всегда равна 100, а в год минимума — нулю. Заметим, что необработанная характеристика солнечной активности — просто число пятен на год максимума (и минимума тоже) — меняется от цикла к циклу.

Изменение со временем количества осадков удивительно похоже на изменение нормализованного числа пятен на Солнце. Чтобы было ясно дальнейшее, надо остановиться на смысле слова «похоже». Похожесть может быть разная. Например, человек похож на своего брата–близнеца. Это один тип. Но тот же человек походит и на свое отражение в зеркале, хотя в зеркале он выглядит, как левша, да и какой–нибудь шрам, если он есть, переместится с одной стороны лица на другую. Пусть это будет вторым типом похожести. Наконец, можно сфотографировать брата–близнеца, затем самого человека, фотографии разрезать по оси симметрии и склеить вместе половинки разных фотографий. Человек будет похож на получившееся изображение. Это третий тип, и так далее. Во всех случаях сходство не вызовет сомнений.

Так вот, временной ход количества осадков и нормализованного числа солнечных пятен по–разному похож на различных географических широтах. Кривые, изображающие эти величины в период 1910–1960 годов на широтах 70–80°, похожи друг на друга почти как копии одна другой. На широтах 60–70° в 1885–1960 годах одна кривая является как бы зеркальным отражением другой (то есть когда одна величина убывает со временем, идет возрастание другой).

Неодинаковое проявление солнечно–атмосферных связей в близких географических районах нам уже знакомо. Сейчас нас интересует их изменчивость со временем. Она обнаруживается в данных для широт 50–60° за время с 1890 по 1960 год. В течение первых двух циклов солнечной активности кривые были зеркальным отражением одна другой, затем стали «копиями» друг друга. Это очень показательно: изменчивость солнечно–атмосферных связей оказывается здесь выразительным переходом от одного упорядоченного типа изменения к другому. Это вовсе не похоже на то хаотическое разрушение замеченных связей, которое выявляется при более длительном наблюдении и всегда указывает, что мы видим закономерность там, где ее на самом деле нет!

Итак, солнечно–атмосферные связи оказываются не такими уж капризными, несмотря на свою региональность и изменчивость во времени.

На какие только неожиданности не наталкиваются порой исследователи солнечно–атмосферных связей! Недавно Вилкокс с сотрудниками попытался продолжить работу по изучению зависимости силы циклонов от магнитных возмущений, связанных с прохождением секторной границы межпланетного магнитного поля. И вдруг… Оказалось, что в последние годы эффект либо совсем не обнаруживается, либо проявляет себя очень нечетко. В чем дело? Опять изменчивость? Изменчивость одной из фундаментальных закономерностей в солнечно–атмосферных связях? Нет, все проще. В эти годы центр геофизических данных перешел на новую систему хранения информации. Поскольку часто бывают нужны данные, усредненные по каким–то промежуткам времени, сглаженные, хранители архивов непосредственный наблюдательный материал подвергли предварительной обработке — сглаживанию и только после этого внесли их в архив. В результате исследуемый эффект потерялся, вместе с водой выплеснули и ребенка. Это неудивительно. Вспомним результат Э. Р. Мустеля и его сотрудников: после значительных возмущений космоса — магнитных бурь — давление на Земле начинает меняться более замысловато, чем обычно. А любое сглаживание — это упрощение.