Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса

Если в результате становится ясным, насколько понимание мирового господства концентрировалось в особенности на церковно-политической проблеме и преимущественно там проявлялось [650] См.: Hageneder O. Op. cit.; интересные соображения по вопросу о штауфеновском "мировом господстве" обнаруживаются также у О. Энгельса: Engels О. Op. cit. S. 231 ff. , то ясно также и обратное: политико-государственные связи Империи с соседними королевствами по большей части должны рассматриваться в том аспекте, что Барбаросса проводил здесь скорее глубоко эшелонированную политику союзов. Отношения с другими государствами — постольку, поскольку не имелось более давних зависимостей и ленно-правовых союзов (как с королевством Дания) — формировались вполне на основе паритетности. Не может быть и речи о том, что Штауфен действовал как «владыка мира».

Мир раннештауфеновской эпохи в основном образовывался следующими властными блоками: Византийской империей на Востоке, на восточной границе Империи — королевством Венгрия, в Средиземноморском регионе — норманнской сицилийской державой, но также и государственными образованиями на Иберийском полуострове, на западе — королевствами Францией и Англией и на севере — Датским королевством, находящимся в ленной зависимости от Империи. Очень похожий вид приобрели отношения с Польшей, в которых также имел силу принцип сюзеренитета Империи.

При рассмотрении отношений с Восточной Римской империей в то же время должны совокупно приниматься во внимание и отношения с Венгерским и Сицилийским королевствами, неразрывно с ними переплетенные, а также отдельные отсылки к связям с Венецией. Византийская государственность [651] См. прежде всего работу : Ohnsorge W. Die Bedeutung der deutschbyzantinischen Beziehungen im 12. Jahrhundert für den deutschen Osten // Deutsches Archiv für Landes- und Volksforschung. 1941. Bd. 5. S. 249 ff., а также обширный труд: Lamma W. Comneni e Staufer: Ricerche sui rapporti fra Bisanzio e lOccidente nel secolo XII. Roma, 1955–1957. T. 1–2. (Istituto Storico Italiano per il Medio Evo. Studi storici; Fasc. 14–18,23–25). при династии Комнинов с конца XI века вновь вступила на путь длительной консолидации: отчетливый подъем был несомненен. Впоследствии событием, решающим также и для Византии, стала королевская коронация норманна Рожера II Сицилийского. Тем самым, что немаловажно, на бывших византийских землях возникло государство, которому на целые десятилетия суждено было стать постоянной темой политики Комнинов. В 1135 году император Иоанн предложил западному императору, Лотарю III, сообща выступить против норманнов. Следствием заключенного тогда союза были повторявшиеся вплоть до 1170-х годов попытки Восточного Рима утвердиться в Италии, направленные не только против норманнов и предпринимавшиеся не только в пределах собственно их области. При развитии этих ранних контактов инициатива определенно исходила от басилевса, который в 1139 году сумел склонить Штауфена Конрада III [652] См.: Vollrath H . Konrad III. und Byzanz // Archiv für Kulturgeschichte. 1977. Jg. 59. S. 321–365. к продлению союзного соглашения. Правда, в результате ухудшились первоначально превосходные отношения Конрада с державой арабов. Если еще в 1139 году был согласован брак сына Штауфена, Генриха (VI), с дочерью короля Белы II, Софией, то в последующие годы Штауфен поддерживал продвигаемого Византией претендента на венгерский трон Бориса против сына Белы II, Гезы II (начиная с 1141 года).

Отношения между Штауфенами и Комнинами составляли проблему во многом потому, что Конрад не обладал императорским достоинством. Поэтому он мог иметь отношение к так называемой «проблеме двух императоров» лишь посредством в высшей степени искусной дипломатии, проявившейся прежде всего в искусстве формулировок, которое демонстрировал видный государственный муж, Вибальд, аббат Ставло [653] См. также: Herkenrath R. M. Regnum und Imperium in den Diplomen der ersten Regierungsjahre Friedrichs I. // Friedrich Barbarossa / Hrsg. von G. Wolf. Darmstadt, 1975 (Wege der Forschung; 390). S. 323 ff. . В середине сороковых годов инициатива опять исходила от василевса, теперь — после смерти его отца — от Мануила Комнина, который возобновил связи с Западом в еще большем объеме. В январе 1146 года последовало намеченное уже при Иоанне Комнине бракосочетание восточно-римского императора и свояченицы Штауфена, Берты фон Зульцбах, которая приняла греческое имя Ирина. В качестве кульминации тесных связей между обеими империями следует, без сомнения, расценить крестовый поход Штауфена, который без поддержки Мануила был бы заранее обречен на неудачу (впрочем, такая судьба и без того была ему уготована). Этот союз, существовавший с 1145 года, но теперь более выражено направленный против Сицилии, был заново подтвержден договором в Фессалониках, заключенным осенью 1148 года, причем в соглашение был включен также швабский герцог Фридрих, впоследствии наследник Конрада. При этом штауфеновский король, кажется, в дополнение к более ранним договоренностям, знаменательным образом обязывался к уступкам в Италии, составившим часть приданого за его свояченицу. Этому пункту договора уже вскоре, в начале правления Барбароссы, суждено было приобрести большое значение [654] См. об этом новейшую работу: Engels О : Zum Konstanzer Vertrag von 1153 // Deus qui mutat tempora: Menschen und Institutionen im Wandel des Mittelalters: Festschrift für A. Becker zu seinem 65. Geburtstag / Hrsg. von E.-D. Hehl, H. Seibt, F. Staab. Sigmaringen, 1987. S. 246 ff.; а также: Niederkorn J. P. Die Mitgift der Kaiserin Irene: Anmerkungen zur byzantinischen Politik Konig Konrads III // Romische historische Mitteilungen. 1986. Bd. 28. S. 125 ff. .

Хотя военное выступление против Сицилии уже неоднократно согласовывалось и, несомненно, принесло бы также и папству в высшей степени желательное облегчение, дело до него не дошло. Норманнскому королю удалось заключить противодействующий альянс с французским королем и Вельфами. Самому Конраду в годы, последовавшие за крестовым походом, помешали развить энергичную деятельность болезнь и незатихающие выступления вельфской оппозиции. Его преемник, Фридрих Барбаросса, в своей византийской политике, несмотря на многие параллели с прежней, уже в первые годы правления явно отошел от курса своего предшественника [655] Engels O. Zum Konstanzer Vertrag. S. 235 ff.; Idem. Die Staufer. S. 49 ff. . Может быть, и нельзя понимать его твердое желание с особой энергией защищать права Империи, honor imperii , в смысле совершенно новой концепции господства, так сказать, программно провозглашенного начала новой эры [656] Так у П. Рассова: Rassow Р Honor Imperii: Die neue Politik Friedrich Barbarossas 1152–1159. 2 Aufl.: Darmstadt, 1961; см. об этом рецензию Г. Грундманна на его работу: Grundmann H. Rezension von: Peter Rassow, Honor Imperii // Friedrich Barbarossa / Hrsg. von G. Wolf. Darmstadt, 1975, (Wege der Forschung; 390). S. 26–32; и затем у О. Энгельса: Engels О. Zum Konstanzer Vertrag. S. 235 ff. . И все-таки эта констатация притязаний Империи и ее верховенства относительно Византии привела к коренному изменению отношений. В Констанцском договоре с папой Евгением III он обязывался сохранять враждебную позицию в отношении Рожера Сицилийского — обязательство, которое папа знаменательно не брал на себя в своих обещаниях. Оба партнера по переговорам обещали, впрочем, не уступать никаких земель в Италии греческому государю и в случае вторжения изгнать его настолько скоро, насколько это будет возможно.