Кэрол Либерман - Плохие девочки. Почему их любят мужчины и как хорошим девочкам узнать их секреты

Через несколько недель, когда Винсент забрал ее с работы и обнял, его ждал новый сюрприз.

Она впала в экстаз, потом набросилась на меня, а после потеряла сознание в машине. Все это было очень странно. Я заметил в салоне какие-то таблетки. Мне это не понравилось, но к тому времени я уже начал привязываться к ней.

Однажды вечером София сказала Винсенту, что она наняла адвоката, чтобы попытаться вернуть своих детей. Она призналась, что надеется, установив с ним стабильные отношения, показать всем, что она исправилась. Когда Винсент спросил Софию, почему у нее забрали детей, она ответила, что у нее были проблемы с наркотиками, но с тех пор она контролирует себя.

Мне хотелось в это верить. Она никогда не использовала дурь, когда я был с ней.

Однако вскоре Винсенту открылось еще немало ее темных тайн. Мало того что он находил в самых неожиданных местах стимулирующие и успокоительные препараты, так еще и София вела себя неадекватно, демонстрируя попеременно то маниакальное, то депрессивное настроение. Он также узнал, что она занималась проституцией, чтобы платить за наркотики.

Я понимал, что от Софии надо бежать, но в состоянии ясного ума она была по-настоящему славной. Она делала слабые попытки выйти на прямую дорогу, но всякий раз ее заносило в сторону. Это сводило меня с ума, потому что я хотел ей добра.

Они оставались любовниками. Однажды ночью София (она водила мотоцикл) попала в аварию и сломала руку. Ее подруга позвонила Винсенту и сообщила ему об этой аварии. Он принес ей цветы в больницу. София была в восторге. После этого она еще больше привязалась к нему, они сблизились. Но потом она стала зависеть от болеутоляющих средств, благодаря которым удерживалась от приема наркотиков, и вскоре увлеклась анальгетиками. Винсенту оставалось только гадать, какое ее поведение было вызвано рецептурными лекарствами, а какое — наркотиками. При любом раскладе ее поведение становилось все более странным. Прошло несколько месяцев. У Винсента были дела в других городах, поэтому он сказал Софии, что увидится с ней через неделю, когда вернется. Так случилось, что он вернулся раньше, чем рассчитывал. Он подошел к ее дому и постучал в дверь.

Какой-то мужик посмотрел в глазок и крикнул Софии, что в дверях стоит парень. Она крикнула ему в ответ: «Спроси, кто он». Я назвал свое имя, и он передал ей мои слова. Она закричала: «Это мой малыш! Мой малыш! Впусти его». Этот мужик выглядел как бывший зэк: волосы до плеч, татуировки, как у сбежавшего из тюрьмы байкера. Я вошел. «Мужик, ты кто? — спросил я. — Где моя девушка?» — «Она там», — махнул он рукой. Я пошел в ее спальню. София лежала на полу в полубессознательном состоянии, в одних трусиках, и держала пальцами иглу. Рядом с ней находился еще один обколотый мужик. Этот кекс сидел на кровати, его руку перетягивал жгут. В тот момент он как раз что-то вводил себе. У меня закружилась голова. «Кто эти торчки?» — спросил я в ужасе. «Мои друзья», — ответил она. «Хочешь, я выброшу их на улицу?» — предложил я. «Нет. Они мои друзья», — повторила София. Она еле ворочала языком в полузабытьи. Потом она спросила меня: «Герыч хочешь?» — «Нет, мне это дерьмо ни к чему — ответил я. — И мне казалось, что ты тоже не колешься. Почему бы тебе не переехать ко мне?» — «Ни за что! — заорала она. — Убери от меня свои вонючие руки! Никто не разрешал тебе прикасаться ко мне. Это мои друзья. Я могу делать все, что хочу». Я только пожал плечами: «Ладно. Если ты так решила, я ухожу». Моим первым побуждением было вышвырнуть этих панков из дома и размочалить их башки о тротуар. Мне было больно, я был подавлен и унижен.

Винсент вышел из ее дома потрясенный и онемевший. Он не мог поверить в жуткую, тошнотворную сцену грехопадения, которую только что увидел. Она была похожа на одну из абстрактных картин Пикассо, увиденную им в юности. На следующий день София позвонила ему и попыталась уговорить его вернуться к ней.

«Надеюсь, ты на меня не сердишься, — сказала она. — Не сердись. Я знаю этих ребят тысячу лет. Ты ведь понимаешь, что я не из их компании». — «Я рад, что ты жива, — ответил я. — Не знал, что делать: вызвать полицию или скорую. Извини, но тебе нужна помощь. Ни я, ни любой другой мужчина не может сейчас поддерживать с тобой отношения. Ты сказала мне, что слезла с тяжелых наркотиков. И если даже угроза потерять детей не заставила тебя бросить наркотики, то ради меня ты точно не сделаешь это».

Еще до того как Винсент стал свидетелем этой отвратительной сцены, София призналась ему в том, что в прежние времена она обслуживала мужчин за деньги, чтобы оплачивать свое увлечение наркотиками, и что отчасти по этой причине она потеряла своих детей.

Я знавал женщин, которые, практикуя такие вещи, в корне меняли свою жизнь. София никогда не называла себя проституткой. Некоторые девочки из моего детства закончили тем, что стали проститутками. Я знаю, что они могут улыбаться тебе и при этом запускать руку в твой карман. Но я думал, что София переродилась и делает все для того, чтобы вернуть своих детей. Она сказала, что кололась всего лишь пару-тройку раз, причем несколько лет назад. Мне хотелось верить ей. Но когда она вновь взялась за старое, я понял, что она так и не преодолела свою тягу к наркотикам.

Почему я болтался с ней? Потому что думал не головой, а головкой. Секс с ней был потрясающим. С ней я чувствовал себя особенным и любимым. Когда у нее случался оргазм, я чувствовал себя настоящим мужчиной, ее каменной стеной. Она надевала костюмы и парики. Она уговаривала меня рассказать ей о моих фантазиях, а затем приятно шептала мне на ухо мои же слова. Потом она устраивала шоу, разыгрывая сцены из моих фантазий. София словно читала мои мысли. Она делала все именно так, как я себе это представлял.

Винсент хотел, чтобы его женщина была хорошей матерью, как многие мужчины, у которых не было такой матери. Хорошие, заботливые матери умеют без подсказки понять потребности своих детей. Мать Винсента была другой: холодной, жестокосердной. Если она находила на газоне хотя бы одну пропущенную им травинку, то заставляла его повторно косить весь газон. Его отец женился на ней, потому что у него была смуглая кожа (его предками были жители Средиземноморья), из-за которой он страдал от жестоких предрассудков в южных районах США, где они жили. Мать Винсента была привлекательной блондинкой, поэтому он надеялся, что у их детей будет более светлая кожа и им не придется так же страдать, как ему.

Последняя новость о Софии, которую Винсент узнал от ее подруги, владелицы ночного клуба, — София вернулась в Оклахому, откуда была родом.

Если бы я узнал о том, что дела у нее налаживаются, то, возможно, поддался бы искушению проведать ее на новом месте.