Дэвид Граймс - Неразумная обезьяна [Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду] [litres]

Всего в ходе этой локальной эпидемии умерли 616 человек, но быстрая реакция Сноу и Уайтхеда спасла куда больше жизней. Необходимо отметить и роль, которую в этой истории сыграла наука: “карты заболеваемости” были основным элементом эпидемиологии – научной отрасли, концентрирующейся на медицинском внимании к встречаемости, распространенности и причинам болезни. Деятельность Сноу стала наглядной демонстрацией того, что даже очевидную корреляцию надо проверять и анализировать, чтобы не ошибиться с настоящим источником заражения. С точки зрения медицинской науки, вспышка холеры в Сохо – это похоронный звон по теории миазмов, так как расследование Сноу показало, что вода может быть переносчиком заразы – вопреки твердой прежней уверенности в том, что таким переносчиком может быть только дурной воздух. Открытие микроорганизмов всего несколькими годами позже вогнало, так сказать, последний гвоздь в гроб этой теории и открыло путь к современной медицине.

Много позже выяснилась истинная причина той вспышки холеры, и она оказалась весьма неприятной. Дело было в том, что колонка на Броуд-Стрит располагалась всего лишь на один метр выше старой выгребной ямы, откуда и проникали в воду, разнося болезнь по всей округе, опасные бактерии из фекалий. И тут я хочу сделать к вышеизложенной истории одно примечательное добавление, которое, впрочем, вряд ли удивит проницательных читателей, наблюдающих за действиями политиков. Как только непосредственная опасность была устранена, местные власти тут же принялись энергично опровергать все доказательства Сноу и снова прикрутили рычаг к колонке, проигнорировав реальную опасность повторной вспышки. Это отвратительное поведение было порождено пустой обидчивостью, а также политическим расчетом, ибо согласиться с выводами Сноу означало согласиться с возможностью фекально-оральной передачи инфекции. Очевидно, местная администрация посчитала, что это может шокировать общественность, продемонстрировав тем самым верность давнишнему обычаю политиков всех времен и народов придавать большее значение мнению публики, чем объективным данным, – и при этом причинять ей вред.

Подобное активное неприятие безрадостных статистических данных характерно не только для политиков, и с течением времени оно отнюдь не исчезает. Славное возвышение – и позорное падение! – звезды Кремниевой долины Элизабет Холмс произошло уже в наши дни. С ранней юности у Элизабет проявились незаурядные предпринимательские способности: еще учась в средней школе, она основала компанию, продававшую C++-компиляторы в китайские университеты. В 2004 году, в возрасте всего 19 лет, она бросила учебу в Стэнфорде и потратила деньги, предназначенные для обучения, на создание первоначального капитала второго своего предприятия. У этого стартапа были далеко идущие цели: революция в здравоохранении. Для того чтобы привлечь общественное внимание к своему начинанию, Холмс выбрала звучное название, составленное из двух слов: “терапия” и “диагноз”. В итоге родилось имя, которое со временем обрело печальную известность: “Теранос”.

Холмс быстро обзавелась знакомствами среди венчурных капиталистов, горевших желанием инвестировать в очередное многообещающее предприятие по производству медицинского оборудования. К концу 2004-го в портфеле инвестиций “Теранос” скопилось 56 миллионов долларов; к 2010 году инвесторам была обещана доля в размере 92 миллионов – и это несмотря на то, что компания работала в обстановке патологической секретности, даже без собственного сайта! Но так было задумано с самого начала. Холмс хотела, чтобы ее считали кем-то вроде “технологической ясновидящей”, беря при этом пример со Стива Джобса и подражая ему в том числе и в манере одеваться (она, например, носила водолазки с высоким воротом). Подобно Джобсу, она настояла на соблюдении высочайшего уровня секретности, запретив сотрудникам обсуждать между собой то, чем они занимались, даже если они работали над одной проблемой. Несмотря на эту секретность, деньги от инвесторов продолжали течь рекой, так как Холмс без устали нашептывала им о невероятных перспективах соблазнительной затеи, а именно – о создании простого теста, с помощью которого можно будет диагностировать целый ряд заболеваний по всего лишь нескольким каплям крови, что позволит избежать пункции вен – этого тяжкого наследия прошлого.

Холмс уверила инвесторов, что такие тесты быстры и надежны: всего одна капля крови – и компания “Теранос” гарантирует точную диагностику дюжины болезней! В совет директоров были привлечены такие политические титаны, как Генри Киссинджер и Уильям Перри. По мере того как росла привлекательность новой компании, совершалась и метаморфоза обожествленной Холмс: формировался почти религиозный культ ее личности. Деньги и престиж шли к ней рука об руку. Чем выше восходила ее звезда, тем громче пели ей панегирики популярные СМИ. Самоуверенное поведение Холмс и ее обещания фундаментально изменить лицо медицинской диагностики буквально зачаровали журналистов; о Холмс начали писать передовые статьи Forbes, Fortune, Wall Street Journal и Inc ; в этих статьях Холмс именовали не иначе как “вторым Стивом Джобсом”.

К 2014 году стоимость “Теранос” достигла 9 миллиардов долларов. Так как сама Холмс владела 50 процентами акций, Forbes оценил ее личное состояние в 4,5 миллиарда долларов и назвал самой молодой в истории женщиной-миллиардером, самостоятельно сколотившей состояние. Холмс не просто обещала взорвать отрасль медицинской диагностики – она намеревалась сделать это, прикрывшись выбором потребителей. Холмс заключила договор с сетью универмагов Walgreens , где начали в розницу торговать диагностическими тестами. Докучливые юридические ограничения, препятствовавшие такому нарушению законодательства, были быстро обойдены – в 2015 году в Аризоне, не без участия самой Холмс, приняли дополнительный закон, согласно которому пациенты получили право заказывать диагностические тесты без назначения врача. Холмс была в восторге от нового закона, дававшего, по ее словам, “каждому доступ к собственному здоровью”. Однако более проницательные наблюдатели заметили, что этот закон открыл невиданные финансовые перспективы для компании “Теранос”, вознамерившейся производить тесты с помощью своего чудодейственного аппарата, предмета особой гордости Холмс: с помощью машины Эдисона.

Несмотря на безудержные славословия и феноменальные инвестиции в эту технологию, научное сообщество обуревали серьезнейшие сомнения. “Теранос” отказывалась раскрывать какие бы то ни было детали своих революционных тестов, утверждая, что это может навредить бизнесу. Но для ученых подобное объяснение было пустым звуком. В 2015 году Джон Иоаннидис в редакционной статье, опубликованной в “Журнале Американской медицинской ассоциации”, раскритиковал непрозрачность “тайного тестирования” и выразил озабоченность по поводу теоретических и научных основ этого широко разрекламированного проекта. По мнению Иоаннидиса, “главным мотивом тут представляется продвижение товаров и услуг, а не ознакомление с научными достижениями и открытиями”. Иоаннидис был не одинок в своем скептицизме: подобные опасения высказали и многие другие ученые. Вдобавок скоро выяснилось, что результаты машины Эдисона оказались настолько ненадежными, что “Теранос” пришлось воспользоваться оборудованием конкурентов. Эта новость произвела впечатление разорвавшейся бомбы. В дополнение ко всем неприятностям Холмс в Wall Street Journal – то есть в том же журнале, который всего за несколько месяцев до этого печатал хвалебные статьи о женщине-миллиардере, – появилось разоблачительное расследование лауреата Пулитцеровской премии Джона Каррейру.