Ганс Айзенк - Эксперимент. Самые жестокие исследования в психологии

Преступник-педофил — почти всегда мужчина, жертва может оказаться обоего пола. По-видимому, наиболее распространенным типом является гетеросексуальная педофилия (взрослый мужчина и девочка). Имеющиеся данные указывают на то, что 3/4 педофилов в качестве жертвы выбирают исключительно девочек (Lanyon, 1986; Langevin, 1983). Гомосексуальная педофилия — взрослый мужчина отдает предпочтение мальчику — встречается значительно реже (приблизительно от 20 до 23 % известных случаев). Лишь незначительное количество педофилов выбирают своими жертвами представителей обоих полов. Поведение педофила или растлителя малолетних обычно ограничивается ласками тела ребенка, ласками гениталий ребенка или склонением ребенка к тому, чтобы он манипулировал гениталиями педофила. Гетеросексуальное сношение в явном виде случается только в небольшом количестве всех преступлений.

Преступник и жертва в большинстве случаев знают друг друга, часто очень хорошо (McCaghy, 1967; Yirkkunen, 1975; Schultz, 1975). Многие жертвы активно старались добиться от растлителей естественного проявления любви, поскольку дети обычно хотят, чтобы их обнимали или прижимали к себе. Некоторые жертвы выражают теплые чувства и любовь к преступнику, который иногда интерпретирует это поведение как «соблазнение». Клинические наблюдения показывают, что большинство педофилов, как правило, испытывают к своим жертвам положительные чувства, воспринимая их как добровольных соучастников, и часто в качестве жертвы выбирают детей, живущих непосредственно у них в доме (Miner, Day and Nafpaktitis, 1989). Нередко сексуальные отношения между преступником и жертвой продолжаются в течение долгого времени.

Форма сексуального контакта, как оказалось, зависит от трех факторов: от стадии, до которой растлитель доходил в своих предшествующих несексуальных взаимодействиях с детьми, от характера отношений между ребенком и преступником и от возраста обоих. Преступники, которые до этого уже имели опыт ограниченного взаимодействия с детьми, с большей вероятностью будут стремиться к генитально-генитальному и орально-генитальному контакту, а не станут довольствоваться только объятиями или ласками. Более того, чем ближе знакомы преступник и жертва друг с другом, тем больше вероятность генитально-генитального и орально-генитального контакта.

Нет однозначного мнения относительно того, насколько растлители малолетних вредят ребенку физически или в какой мере они обычно применяют физическую силу. Согласно большинству исследований, педофилы обычно не прибегают к откровенному физическому принуждению. Мак-Кэги (McCaghy, 1967) не нашел в 3/4 случаев растления малолетних, которые он исследовал, никаких доказательств принуждения, ни вербального, ни физического. Исследование Грота и его коллег (Groth, Hobson and Gary, 1982) подтвердило эти результаты. Подводя итоги исследованиям, Лэнион (Lanyon, 1986) пришел к заключению, что насилие применяется приблизительно в 10–15 % случаев сексуальных преступлений против детей. Однако Уолл, Проктор и Нельсон (Wall, Proctor and Nelson, 1988) приводят данные, согласно которым применение физической силы или угрозы силы для получения согласия жертвы было официально доказано в отношении 28 % выборки, составленной из осужденных педофилов (122 не страдающих психозами пациента психиатрической больницы штата). Маршалл и Кристи (Marshall and Christie, 1981) при исследовании педофилов, содержащихся в федеральных пенитенциарных учреждениях Канады, обнаружили, что двадцать девять из сорока одного педофила использовали физическую силу. В более раннем обследовании 150 педофилов Кристи, Маршалл и Лантье (Christie, Marshall and Lanthier, 1979) установили, что 58 % при нападении применяли чрезмерную физическую силу и что 42 % пострадавших детей получили телесные повреждения. Исследователи предположили, что преступники из их выборки применяли физическое насилие для того, чтобы с его помощью достичь более высокой степени сексуального возбуждения — значительно большего, чем другие, неагрессивные сексуальные преступники. По-видимому, приведенные различия в степени применения насилия и физической силы педофилами объясняются характером исследованной выборки. Исследования, в которых сообщается о высокой инцидентности насилия или агрессии, ограничены заключенными в тюрьму преступниками, совершившими относительно тяжкие правонарушения, в то время как в исследованиях, в которых сообщается о незначительном насилии или об отсутствии насилия, выборки состоят из менее опасных педофилов, как правило, находящихся на пробации.

Грот, Хобсон и Гэри (Groth, Hobson and Gary, 1982) считают, что лишь немногие преступники, которые используют насилие или силу и причиняют телесные повреждения ребенку, могут в буквальном смысле называться «насильниками по отношению к детям». С другой стороны, те преступники, которые используют только психологическое давление, должны считаться растлителями малолетних или педофилами. Хотя мнение Грота достойно того, чтобы к нему прислушиваться, исследователи в этой области используют термины «педофил» или «растлитель малолетних» для обозначения всех типов преступников, совершающих сексуальные преступления против детей.

В исследованиях получены веские аргументы в пользу предположения, что сексуальные посягательства в детском возрасте (и насильственные, и ненасильственные) для многих детей становятся причиной долгосрочных психологических проблем (Briere, 1988). Нередко можно слышать сообщения о депрессии, чувстве вины и неполноценности, наркомании, суицидальных мыслях, тревожности, хроническом стрессе, расстройствах сна, страхах и фобиях. Депрессия — симптом, который наиболее часто встречается во взрослом возрасте у тех, кто стал жертвой сексуального преступления в детстве. Степень психологического ущерба, наносимого ребенку сексуальными действиями педофила, зависит от нескольких факторов. Грот (Groth, 1978) утверждает, что самая большая травма — наносимая детям, которые становятся жертвами преступлений регулярно и в течение длительного времени, которых преследуют близкие или хорошо знакомые люди (например, отчим), а также в тех случаях, когда виктимизация включает сексуальное сношение и сопровождается агрессией. В подробном обзоре исследовательской литературы по педофилии Браун и Финкельхор (Browne and Finkelhor, 1986) пришли к выводу, что 1) дети младшего возраста оказываются несколько более чувствительны к травме, чем старшие дети, 2) чем ближе отношения между преступником и жертвой, тем больше травма, и 3) чем больше преступник применяет физическую силу, тем больше травма. Однако они также заключают, что нет никаких окончательных доказательств для утверждения, что более длительные и частые случаи сексуальных домогательств приводят к большей травме. Нет никаких ясных доказательств того, что травмы связаны с типом преступного сексуального домогательства (обычное сношение, ласки, фелляция, куннилингус и т. д.). Это предполагает, что «умеренное» сексуальное действие может быть таким же травмирующим, как и традиционное сношение, особенно если жертва очень мала и близко связана с преступником. В своем обзоре Браун и Финкельхор также считают, что люди, ставшие жертвами растления в детстве, по некоторой необъяснимой причине во взрослом состоянии чаще подвергаются сексуальным нападениям.