Ганс Айзенк - Эксперимент. Самые жестокие исследования в психологии

Спустя неделю снова отвечали на несколько вопросов о том же самом происшествии, но без повторного просмотра фильма. Один из вопросов звучал так: «Вы видели разбитое стекло?» Из тех, кто за неделю до этого отвечал на вопрос, содержавший слово «врезались», 32 процента ответили утвердительно; только 14 процентов тех, кто отвечал на вопрос, включавший слово «ударились», ответили, что видели разбитое стекло. Поскольку в действительности никакого разбитого стекла не было в происшествии, можно заключить: довольно тонкие нюансы формулировки вопросов могут привести к тому, что свидетели «запомнят» подробности, которых на самом деле не было.

Как Лофтус и Пальмер объясняли эти результаты? Они объясняли это тем, что в основном память свидетеля имеет дело с двумя видами информации, когда он наблюдает сложное событие вроде происшествия или преступления. Первый вид — это информация, получаемая при восприятии самого события, второй — это внешняя информация, которая входит в память свидетеля впоследствии. По прошествии времени информация из этих двух источников интегрируется в такой степени, что невозможно сказать, из какого источника происходит та или иная подробность. И вместо двух видов информации у нас оказывается одна однородная «память».

Разумеется, что люди, работающие в судебной системе, знают о некоторых из проблем, связанных с формулировкой вопросов, задаваемых свидетелям. Вопросы, которые по своей форме либо по своему содержанию подсказывают свидетелю желаемый ответ или «наводят» его на нужный ответ, называют в суде «наводящими вопросами». В большинстве стран приняты законы, запрещающие такого рода вопросы. В Соединенных Штатах, к примеру, эти законы объединены в сборнике судебных решений Верховного суда от 1973 года.

Но несмотря на такие меры предосторожности, по-прежнему существует очевидная опасность того, что сохранившаяся в хрупкой памяти свидетеля картина события будет систематически искажаться разговорами с другими свидетелями либо полицейским допросом еще задолго до начала судебных слушаний. Внешне незначительные изменения в формулировке вопросов могут оказывать значительное влияние. Возьмем, к примеру, другой эксперимент, проведенный Элизабет Лофтус и Гвидо Дзанни. На этот раз в фильме показывалось небольшое столкновение между мужчиной, выезжавшим задним ходом из узкого прохода между машинами на автостоянке около магазина, и женщиной-пешеходом, которая несла в руке большую сумку с продуктами. После просмотра испытуемых просили ответить на вопросы относительно предметов, которых не было в фильме. Те, кому задавались вопросы, которые явным образом указывали на присутствие данных предметов в фильме («Вы заметили бутылку?»), в три раза чаще отвечали утвердительно, чем те, кому эти же вопросы задавались в менее определенной форме («Вы заметили какую-нибудь бутылку?»).

В своей последующей исследовательской работе Элизабет Лофтус изучала явление, известное как «неосознанный перенос». Оно наблюдается в тех случаях, когда человека, увиденного за выполнением одного действия, путают с человеком, увиденным за выполнением другого действия. В одном реально произошедшем случае продавца билетов на железнодорожной станции ограбили, угрожая пистолетом. Впоследствии среди подозреваемых он опознал в качестве преступника моряка, но у моряка было твердое алиби.

Позднее выяснилось, что этот моряк покупал у этого человека три раза билеты незадолго до ограбления. Другими словами, продавец билетов ошибочно заключил, что раз лицо моряка ему знакомо, значит, он имеет отношение к ограблению, в то время как в действительности он лишь имел отношение к покупке у него билетов.

В одном из экспериментов, специально посвященных изучению неосознанного переноса, Лофтус предъявляла испытуемым записанный на пленке рассказ о шести студентах колледжа, каждого из которых представляли с помощью наводящего вопроса в соответствующий момент рассказа. Повествование развивалось следующим образом: «Стив Кент схватил тяжелое пресс-папье и бросил его в Фишера, нанеся тому удар по затылку; одним из свидетелей произошедшего был Роберт Диркс». Диркс был представлен с небольшой коричневой шляпой на голове. Примерно через час участников эксперимента спрашивали: «После того как парень в шляпе бросил пресс-папье в Фишера, он убежал?» — либо задавали тот же вопрос, но опуская слова «в шляпе».

Три дня спустя испытуемые попытались выбрать виновного среди шести студентов, представленных слайдами. Пятьдесят восемь процентов тех, кому до этого задавался наводящий вопрос (подразумевавший, что описанный поступок совершил человек в шляпе), выбрали настоящего виновного (Стива Кента); 24 процента выбрали человека в шляпе. Восемьдесят процентов тех, кому был задан честный вопрос, правильно опознали виновного, и только 6 процентов выбрали человека в шляпе. Вывод, следующий из этого эксперимента, не может не вызывать тревоги: наводящие вопросы довольно легко могут подтолкнуть свидетеля к тому, чтобы обвинить невинного человека в том, чего он не совершал.

То, что восприятие сложного события вроде преступления может быть подвержено влиянию имеющихся у свидетеля знаний и опыта, равно как и его установок, убеждений, ожиданий и мотивов, было ясно продемонстрировано в 20-х годах Гордоном Оллпортом из Гарвардского университета. Он попросил испытуемых взглянуть на рисунок, изображавший нескольких людей в вагоне подземки. Рисунок включал чернокожего человека и белого человека, стоящих рядом друг с другом. Несмотря на тот факт, что именно белый человек держал в руках бритву, почти 50 процентов испытуемых сказали, что они увидели чернокожего человека, держащего в руках бритву. В то время бритва рассматривалась многими белыми американцами как стереотипный символ насилия чернокожих. По-видимому, именно это распространенное предубеждение и вызвало искажение памяти о событии.

Очевидный вывод, следовавший из исследования Оллпорта, состоял в том, что люди склонны видеть то, что они ожидают увидеть. К настоящему времени это было продемонстрировано уже много раз. Два видных американских исследователя, Джером С. Брунер и Лео Постман из Гарвардского университета, показывали испытуемым колоду игральных карт в течение нескольких секунд, а затем просили их сообщить, сколько пиковых тузов они увидели. Большинство людей сказали, что они видели три туза «пик». На самом деле в колоде было пять тузов, но два из них были красного цвета. И в этом случае прошлый опыт исказил процесс восприятия.