Сергей Познышев - Мотив убийцы. О преступниках и жертвах

Во всех приведенных выше примерах интересно то, что действующими лицами являются не какие-либо опытные профессионалы, для которых вопрос о совершении преступления есть лишь вопрос технический, вопрос большего или меньшего риска потерпеть неудачу, а новички на преступном поприще, для которых преступление, уже в силу одной новизны положения, должно бы, казалось, представлять более или менее трудную задачу. Притом это молодые люди 20 и более лет, прошедшие начальную школу или даже несколько классов средней школы. Из этих примеров ясны уже некоторые характерные черты импульсивного типа: способность действовать по импульсам, непосредственно рождающимся из живых антиципаций известных ощущений, – ради того, чтобы устранить нечто, доставляющее неприятные ощущения, или получить приятные ощущения от самого процесса совершения преступления, или от его плодов. Но характерные черты импульсивного типа приобретают очень различную окраску в отдельных его разновидностях. Среди этих разновидностей надо различать, прежде всего, две главных, а в пределах каждой из них, в свою очередь, по несколько типов.

Первую основную разновидность импульсивных преступников составляют те, которые ведут еще трудовой образ жизни, но имеют склонность неразборчиво добывать себе определенные приятные ощущения, руководясь одними соображениями личного удобства и риска. У них нет таких комплексов морального и социального характера, которые могли бы послужить источником импульсов к удовлетворению этой склонности в соответствии с моральной и социальной оценкой способов ее удовлетворения. Они составляют первый основной тип или разряд импульсивных преступников; их можно назвать преступниками с ограниченной или частичной импульсивностью. Их предрасположение к преступлению состоит в указанной склонности, причем нередко, вне сферы этой склонности, они обладают довольно значительной сопротивляемостью внешним влияниям, стремящимся увлечь на преступный путь. Они могут многое претерпеть, во многом себе отказать, чтобы только не сбиться с пути честной, трудовой жизни, но известная потребность чувствуется ими особенно остро, приятные ощущения от удовлетворения ее воспроизводятся в их памяти, антиципируются так живо, что из этой антиципации родится сильный импульс к поведению, способному доставить эти ощущения, и не встречает себе у них задержки.

Второй основной тип или разряд импульсивных преступников составляют те, у которых, кроме указанных свойств первого типа, заметна уже склонность к образу жизни, более или менее резко уклоняющемуся от нормальной, трудовой жизни и приспособленному к тому, чтобы доставлять субъекту те чувственные удовольствия, к которым у него имеются особые склонности. Эти люди или совсем оторвались от нормальной трудовой жизни в обществе и стали «социальными паразитами», или находятся уже на пути к этому. Их можно назвать преступниками с широкой или полной импульсивностью. Они способны удовлетворять в формах импульсивной преступности гораздо более широкий круг потребностей, чем преступники первого типа. Их предрасположение к преступлению сложнее по своему составу, обыкновенно труднее поддается воздействию и представляет собою более широкий базис для преступной деятельности.

Сначала остановлюсь на преступниках первого из указанных двух типов и на главных разновидностях, которые встречаются в пределах его.

Очень интересную группу среди импульсивных преступников образуют те, у которых предрасположение к преступлению состоит в не ограничиваемой комплексами морального и социального характера склонности производить на других впечатление людей с определенным весом и значением, с определенными связями или способностями, «показывать себя» другим как неспособных терпеть известное положение или отношение к себе или, наоборот, как способных совершить известный поступок, умеющих вести себя в известном положении, «умеющих подать и принять не хуже, а даже лучше всякого другого», и т. п. Иногда этими людьми руководит главным образом тщеславие, а иногда – главным образом так называемое «ложное» самолюбие. Большею частью это люди недалекие, очень обидчивые, «мелко самолюбивые», как говорят иногда, «помешанные на внешности», больше всего боящиеся, как бы не показаться другим находящимися в каком-либо неприятном или конфузном положении… Более всего приятно им ощущать, что они произвели известное впечатление, показали себя с известной стороны. Если склонность к этим ощущениям не сдерживается соответствующими комплексами морального и социального характера, побуждающими воздерживаться от проявления ее в антисоциальных формах, и если обладатель этой склонности попадет в положение ей противоречащее, или грозящее показать его обществу в невыгодном свете, то она становится источником сильного импульса к любому поступку, в котором субъект будет видеть подходящий выход из создавшегося для него неприятного положения. При таких условиях пред нами будет более или менее сильное предрасположение к преступлению, и, быть может, даже к очень тяжкому. Для этих преступников всего более подходит название тщеславно-самолюбивых импульсивных преступников. При этом не следует думать, что внешние поводы, по которым действуют эти преступники, всегда значительны. Наоборот, иногда они так незначительны, что их трудно заметить. Вот несколько интересных примеров такой импульсивной преступности.

18 апреля 1923 года, в три часа дня, Иван Михайлович Ж., 17 лет, шел из Серпухова в одну из близлежащих деревень. Он заметил идущую впереди себя крестьянку лет 30 и задумал ее ограбить. Догнав ее и предложив ей свои услуги в качестве провожатого, он затеял с ней беседу. Оказалось, что она слышала о его дедушке, семью же его не знает. Не доходя до Тарусы, через которую Ж. нужно было пройти, дорога разветвлялась надвое, причем в обоих направлениях вела к городу. По миновании этого пункта Ж. вдруг нанес своей спутнице семь ударов камнем по голове, взял у нее мешок с башмаками, галошами, платьем и быстрым шагом направился назад к месту, где разветвляются две дороги, и теперь уже пошел в Тарусу по второму пути. Спутницу свою он оставил на первом пути и считал мертвой; впоследствии обнаружилось, что она не была даже приведена в бессознательное состояние, а лежала и молчала со страху. Взяв мешок, он хотел посмотреть, что в нем, да помешали, посмотрел, пройдя уже Тарусу. Придя домой, он передал похищенные вещи матери, как подарок от тетки. Возвращался Иван от дяди, у которого служил в лавке. «От дяди, – рассказывает он, – потребовали, чтобы он на меня взял патент, а он сказал: не могу платить, иди домой». Отпустил он племянника не с пустыми руками: на Иване был хороший «френчик», хорошие брюки и крепкие башмаки, а хорошо одеться он любит; были у него и деньги в размере 200 миллионов. К деньгам он относился бережно и очень старался не истратить лишнего. До Серпухова он доехал без билета, а когда был замечен, стал уверять, что забыл взять билет, так как в ожидании поезда спал на станции, а затем, проснувшись, прямо бросился в стоявший уже поезд; от милиционера он откупился 10 миллионами, клятвенно уверив его, что у него всех денег 20 миллионов. Он вообще на деньги скуп.