Джон Ронсон - Итак, вас публично опозорили [Как незнакомцы из социальных сетей превращаются в палачей] [litres]

Сначала он разместил в местной газете короткое объявление: «Приглашаем студентов мужского пола принять участие в психологическом исследовании, посвященном условиям жизни в тюрьме. Оплата – 15 долларов/день; продолжительность – 1–2 недели, начиная с 14 августа».

Отобрав среди претендентов 24 человека, он превратил безоконный подвал факультета психологии в имитацию тюрьмы – с «камерами» и «карцером» (на месте кладовой). Он разделил студентов на две группы. Девять из них стали «заключенными», еще девять – «охранниками», а оставшиеся шесть должны были вызываться по мере необходимости. Охранникам выдали дубинки и зеркальные солнечные очки, чтобы никто не видел их глаз. Себе Зимбардо отвел роль «старшего коменданта». Заключенных переодели в халаты, а на лодыжки надели цепочки. Затем их отправили по «камерам». И началось.

Эксперимент прекратили досрочно через шесть дней. Он, как объяснял потом Зимбардо на слушаниях в Конгрессе, быстро вышел из-под контроля. Невеста Зимбардо Кристина Маслак посетила подвал и осталась в ужасе от увиденного. Охранники-садисты расхаживали с напыщенным видом и орали заключенным «трахать пол». Заключенные лежали на полу камер, крича: «Ты что, не видишь, я горю изнутри! У меня уже крыша съехала!»

В ярости Маслак пошла на конфликт со своим женихом: «Что ты творишь с этими мальчиками? Ты для меня словно посторонний человек. Власть над этой ситуацией превратила тебя из человека, которого, как мне казалось, я знаю, в человека абсолютно незнакомого».

После этих слов Зимбардо почувствовал себя так, словно ему влепили пощечину. Она была права. Эксперимент нес в себе истинное зло. «С этим пора покончить», – сказал он ей.

«То, что мы увидели, ужасает, – сказал Зимбардо на слушаниях в Конгрессе двумя месяцами позже. – Менее чем за неделю все человеческие ценности куда-то делись, и их место заняли самые безобразные, самые низшие, патологические стороны человеческой натуры. Мы были ошарашены, потому что видели, как юноши обращаются с другими юношами как с презренными животными, упиваясь своей жестокостью».

Зимбардо продемонстрировал подборку роликов из материала, втайне отснятого за время проведения эксперимента. В них охранники кричали заключенным: «Что, если я сейчас скажу тебе лечь и трахать пол?», а также: «Улыбаешься, [заключенный] 2093? Иди-ка сюда, делай десять отжиманий», а также: «Ты Франкенштейн. Ты миссис Франкенштейн. Ходи, как Франкенштейн. Обними ее. Скажи, как ты ее любишь». И так далее. В результате и по сей день подвал Зимбардо стал для изучающих социальную психологию живым воплощением толпы по Лебону – чумным местом, где добрые люди превратились в злых. Как сказал Зимбардо в интервью «Би-би-си» в 2002 году: «Мы поместили хороших людей в пагубные условия и увидели, кто победил».

Но я не мог не думать о том, что отвратительные деяния, запечатленные на тайно снятых Зимбардо кадрах, выглядят немного наигранно. К тому же, хоть я и отлично знал, как калечит психику нехватка сна (я вырастил ребенка, у которого резались зубы и случались колики) и нахождение в помещении без окон (однажды я недальновидно провел целую неделю в кабине круизного лайнера «Уэстердам» – и уверен, что я бы тоже постоянно кричал: «Ты что, не видишь, я горю изнутри!», если бы не имел свободного доступа в кафе и лаундж-зону), ни на секунду, даже в самые страшные ночи я не превратился в одного из участников Стэнфордского тюремного эксперимента. Что же на самом деле происходило в этом подвале?

Сейчас Джон Марк работает программистом в медицинской страховой компании «Кайзер Перманенте». Но в 1971 году он в течение шести дней был одним из «охранников» в эксперименте Зимбардо. Выследить участников было не так-то просто (Зимбардо никогда не раскрывал их имен), но Джон Марк публиковал письма с воспоминаниями об эксперименте в Стэнфордском журнале – именно так я его и нашел.

– Что происходит, когда вы говорите людям, что были охранником в Стэнфордском тюремном эксперименте? – спросил я его по телефону.

– Все считают, что я вел себя по-скотски, – ответил он. И вздохнул. – Я постоянно о нем слышу. Включаешь телевизор, а там говорят о чем угодно, что имеет хоть какое-то отношение к жестокости, и они вставляют фразу вроде «как было показано в Стэнфордском тюремном эксперименте…» Моя дочь проходила его на уроке в старшей школе. Это очень расстраивает.

– Почему? – спросил я.

– Это неправда , – сказал он. – Мои охранные будни текли довольно уныло. Я просто сидел. Я был в дневной смене. Так что я будил заключенных, приносил им еду. А большую часть времени просто слонялся. – Он сделал паузу. – Если бы вывод, к которому пришел Зимбардо, был верным, разве это не относилось бы ко всем охранникам?

Затем он сказал, что если я внимательнее присмотрюсь к кадрам Зимбардо – он мечтал, что однажды Зимбардо откроет общественности доступ ко всему отснятому материалу, – то я увижу, что «единственным охранником, который словно и правда съехал с катушек, был Дейв Эшельман».

– Дейв Эшельман? – переспросил я.

Он был прав: представляя злобных охранников из подвала Зимбардо, ты в действительности представляешь одного конкретного человека – Дейва Эшельмана. Он был тем самым человеком, который орал «Трахай пол!», и «Ты Франкенштейн!», и многое другое. Ученые-социологи писали научные работы, в которых анализировали каждое движение Эшельмана, в том числе следующую странную деталь: чем более жестоко он себя вел, тем заметнее в его голосе звучал южноамериканский акцент. Я видел по меньшей мере один анализ эксперимента, в котором автор посчитал вполне правдоподобной теорию о том, что если человека накрывает волна бешеной жестокости, то он невольно начинает звучать, как уроженец Луизианы.

Сегодня Дейв Эшельман – управляющий ипотечной компании в Саратоге, Калифорния. Я позвонил ему, чтобы спросить, каково это – олицетворять зло, скрытое во всех нас.

– Думаю, я чертовски хорошо отыграл, – ответил он.

– В каком смысле? – переспросил я.

– Все не так просто, не очередной случай, когда берут в целом нормального, уравновешенного, рационального человека, помещают его в плохие условия, и он вдруг тоже становится плохим, – сказал он. – Это инсценировка.

Он продолжил объяснять. В первую ночь все прошло уныло. Все просто сидели на своих местах.

– И я подумал: «Кто-то тратит на все это очень много денег, а результата не получает». И решил, что нужно действовать.

Незадолго до этого он посмотрел фильм «Хладнокровный Люк» с Полом Ньюманом, в котором тюремный охранник-южанин с садистскими наклонностями в исполнении Строзера Мартина травит заключенных. И Дейв решил ориентироваться на него. Его внезапный южный акцент не был какой-то неконтролируемой трансформацией, как у Натали Портман, обрастающей перьями в «Черном лебеде». Он сознательно подражал Строзеру Мартину.