Питер Годфри-Смит - Чужой разум

Однако это лишь одна из множества возможностей, и наше воображение, кругозор которого ограничен жизнью в современном теле, недооценивает спектр этих возможностей. Вариантов куча. Вот какой, например, выдвигают биолог Детлеф Арендт и его коллеги [44]. По их мнению, нервная система возникала дважды. Но они не подразумевают, что это произошло в двух группах животных – скорее в одной и той же группе животных, но в разных частях тела. Представим себе медузоподобное животное в форме купола, со ртом внизу. Одна нервная система формируется на макушке и служит для восприятия света, но не для руководства к действию. Свет она использует для того, чтобы управлять ритмами тела и регуляцией гормонов. Другая нервная система возникает для управления движениями, поначалу – только движением рта. На определенном этапе обе системы начинают смещаться внутри тела и вступать друг с другом в новые отношения. С точки зрения Арендта, это одно из решающих событий, которые способствовали прогрессу билатерий в кембрийский период. Система управления телом частично сдвинулась в верхний конец животного, где уже располагалась светочувствительная система. Напомним, эта светочувствительная система управляла только химическими переключениями и циклами, а не поведением. Но при слиянии двух нервных систем у них появилась новая роль.

Удивительная картина: в ходе длительного эволюционного процесса мозг, управляющий движениями, поднимается у вас вверх по голове и встречается со светочувствительными органами, которым суждено стать глазами.

Развилка

Двусторонне-симметричный план строения возник в докембрийскую эпоху, у какого-то небольшого и невзрачного существа, но он стал физической базой, на которой основывалась длинная череда возрастаний сложности поведения. Древним билатериям отведена еще одна роль в этой книге. Вскоре после их появления, возможно еще в эдиакарский период, произошло разделение эволюционных линий – одна из бесчисленных развилок, которые случаются на тысячелетнем пути. Популяция животных раскалывается надвое. Животные, которые изначально разошлись по двум тропинкам, вероятно, походили на маленьких плоских червей. У них были нейроны и, возможно, очень примитивные глаза, но мало что предвещало грядущую сложность. Размеры их, вероятно, измерялись миллиметрами.

После этого малозаметного расхождения животные с обеих сторон, в свою очередь, дивергировали, и каждая сторона дала начало огромной, живой по сей день ветви эволюционного древа. Одна из тропинок привела к группе, включающей и позвоночных, наряду с такими неожиданными собратьями, как морские звезды, а вторая – к великому разнообразию беспозвоночных. Точка прямо перед этой развилкой – последняя в нашей общей эволюционной истории с обширной группой беспозвоночных, куда входят жуки, раки, слизни, муравьи и бабочки.

Вот схема этой части эволюционного древа [45]. На рисунке показаны далеко не все группы, как внутри изображенных ветвей, так и за пределами их. Момент, о котором идет речь, отмечен как «развилка».

На каждом из путей вперед от развилки случались новые разветвления. На одном пути впоследствии возникнут рыбы, затем динозавры и млекопитающие. Это наша дорога. На другом пути последующие развилки дают начало членистоногим, моллюскам и прочим. И на обоих путях, тянущихся от эдиакарского периода в кембрийский и дальше, жизни становятся взаимосвязанными, чувства открываются, а нервные системы усложняются. И вот в конце концов – маленький пример этой взаимосвязи в чувствах и поведении – обтянутое резиной млекопитающее и переливающееся красками головоногое взирают друг на друга в Тихом океане.

3. Зловредность и хитроумие

Зловредность и хитроумие – очевидные черты натуры этого существа.

– Клавдий Элиан об осьминоге [46]

В саду губок

На вас кто-то смотрит, пристально, но вы не видите кто. Потом вы его замечаете – обладателя глаз, привлекающих ваше внимание.

Вы находитесь посреди сада губок – морское дно усыпано их ярко-оранжевыми кустиками. На одной из таких губок, обвившись вокруг нее и серо-зеленых водорослей рядом, устроилось животное размером с кошку. Его тело как будто везде и нигде. По большей части животное словно вообще не имеет отчетливой формы. Внимание сосредоточить удается лишь на головке и глазах. Вы плывете вокруг губки, и взгляд этих глаз следует за вами, сохраняя дистанцию, прячась от вас за губкой. Цвет этого создания точно, идеально совпадает с водорослями, кроме той части кожи, которая собралась в маленькие выступающие шипики, – кончики шипиков окрашены в оранжевый цвет, который так же идеально совпадает с окраской губки. Вы оказываетесь с ним по одну сторону губки, и в конце концов оно поднимает голову, взмывает и уносится на своей реактивной струе.

Вторая встреча с осьминогом – на этот раз он сидит в домике. Перед ним разбросаны ракушки вперемешку с осколками стекла. Вы замираете перед его домиком; вы с ним оба смотрите друг на друга. Этот совсем маленький, не больше теннисного мяча. Вы протягиваете руку, чтобы дотронуться до него пальцем, и щупальце осьминога медленно разворачивается и вытягивается, чтобы дотронуться до вас. Вашу кожу охватывают присоски, и хватка неожиданно крепкая. Присосавшись, оно тянет вас за палец, осторожно затаскивает в домик. На щупальце несчетное множество сенсоров – сотни в каждой из десятков присосок. Оно пробует ваш палец на вкус , подтаскивая его к себе. Само это щупальце кишит нейронами – средоточие нервной активности. Из-за щупальца за вами непрерывно наблюдают большие круглые глаза. Вот где очутилась эволюция животных через сотни миллионов лет после событий, описанных в главе 2. Эволюция головоногих

Осьминоги и другие головоногие – моллюски , они принадлежат к обширной группе животных, куда входят также съедобные ракушки, устрицы и улитки [47]. История осьминогов, следовательно, включает в себя эволюционную историю моллюсков. В предыдущей главе мы дошли до кембрия, периода, когда в ископаемой летописи появляется огромное разнообразие планов строения тела животных. Многие из этих групп животных, в том числе моллюски, должно быть, возникли в докембрийское время, но в кембрии моллюски становятся заметными – благодаря раковинам.

Раковины у моллюсков появились в ответ на резкую перемену в жизни животных – изобретение охоты. Очутившись среди зрячих тварей, готовых вас слопать, можно прибегнуть к разным стратегиям выживания, и путь, по которому пошли моллюски, – отрастить твердую раковину и спрятаться внутри нее либо под ней. Эволюционная линия головоногих, вероятно, происходит от такого древнего моллюска, ползавшего по морскому дну под твердой раковиной конической формы, наподобие колпачка [48]. Это существо напоминало современное морское блюдечко, примитивного моллюска с чашеобразной раковинкой, который обитает на скалах в полосе прилива. В ходе эволюции колпачок рос, как нос Пиноккио, постепенно принимая форму рожка. Эти животные были невелики – «рожок» был всего пару сантиметров длиной. Снизу, как и у других моллюсков, была мускулистая нога, с помощью которой животное удерживалось на грунте и ползало по дну.