Питер Годфри-Смит - Чужой разум

В 1959 году Дьюз применил стандартные опыты по обучению и подкреплению к осьминогам. Осьминоги приходятся отдаленными родичами позвоночным вроде нас, но похож ли у них процесс обучения? Способны ли они, например, понять, что, потянув за рычаг и отпустив его, они получат вознаграждение, и научиться делать это специально?

Впервые я узнал об исследовании Дьюза из беглого упоминания его эксперимента в книге Роджера Хэнлона и Джона Мессенджера «Поведение головоногих». Хэнлон и Мессенджер замечают по этому поводу, что в море осьминогу определенно не приходится дергать за рычаги, и утверждают, что опыт Дьюза не был успешным. Мне, однако, стало любопытно, как он прошел, и я обратился к оригиналу публикации 1959 года. Мне сразу бросилось в глаза, что опыт был успешным – имея в виду его основную цель. Дьюз обучал трех осьминогов, и все три научились орудовать рычагом, чтобы получить корм. Когда они дергали за рычаг, загоралась лампочка, и они получали кусочек сардинки. Два осьминога, Альберт и Бертрам, проделывали это «довольно последовательно», как пишет Дьюз. Третий, Чарльз, вел себя иначе. Чарльз кое-как получил свой минимальный проходной балл, но его подход к заданию прекрасно иллюстрирует суть проблемы с изучением поведения осьминогов. Дьюз сообщает:

1. В то время как Альберт и Бертрам аккуратно обращались с рычагом, держась на плаву, Чарльз присасывался одними щупальцами к стенке аквариума, а другими обматывал рычаг и дергал со всей силы. Несколько раз он погнул рычаг, а на 11-й день поломал окончательно, в результате чего эксперимент пришлось завершить досрочно.

2. Лампочка, висевшая невысоко над водой, не привлекала особого «внимания» Альберта и Бертрама, однако Чарльз регулярно охватывал ее щупальцами и прилагал немалые усилия, пытаясь затащить ее в аквариум. Это поведение явно отвлекало от работы с рычагом.

3. У Чарльза была большая склонность брызгаться водой из аквариума, и особенно – направлять струю на экспериментатора. Животное подолгу наблюдало, выставив глаза над поверхностью воды, и прицеливалось фонтаном брызг в любого человека, подходившего к аквариуму. Это поведение напрямую мешало ходу экспериментов и тоже очевидным образом препятствовало работе с рычагом.

Дьюз кисло замечает по этому поводу:

Факторы, обусловившие закрепление и учащение у данного животного поведенческих актов хватания лампочки и брызгания, остались неясными.

Сам язык, который использует Дьюз: «факторы», «обусловить» и пр., – демонстрирует его стиль мышления: он мыслит (или, по крайней мере, письменно выражается) в русле типичных представлений, на которых основывались опыты с животными в середине XX века. Он полагает, что если Чарльз обливает водой экспериментаторов и пытается стырить оборудование, то что-то пошло не так в обучении Чарльза, коль скоро такое поведение закрепилось. Согласно этой точке зрения, «на входе» все животные данного вида одинаковы, и если поведение у них отличается, то виной тому непосредственный опыт подкрепления (или его отсутствия). Таковы теоретические посылки Дьюза. Но один из уроков, которые можно вынести из экспериментов с осьминогами, – существование заметных индивидуальных различий между особями. Скорее всего, дело не в том, что Чарльз сошел с накатанной колеи обучения, потому что у него каким-то образом закрепилась привычка обливать водой ученых, – дело в том, что ученым попался осьминог с исключительно вредным характером.

Эта статья 1959 года отражает одно из первых столкновений строгих научных стандартов в изучении поведения животных с персональными причудами осьминога. Значительная часть исследований по зоопсихологии исходит из представления, что все животные определенного вида (а возможно, даже определенного пола) будут вести себя одинаково до тех пор, пока получают одинаковое вознаграждение, то есть клевать, бегать или тянуть рычаг в любое время дня ради одинаковых порций лакомства. Как многие его коллеги, Дьюз предпочитал этот метод работы, поскольку стремился, по его выражению, к «объективным, количественным методам исследования». Я только за. Однако осьминоги в куда большей степени, чем крысы и голуби, демонстрируют, что у них есть собственные идеи – «зловредность и хитроумие», как говорит Элиан, слова которого я поставил эпиграфом к этой главе.

Наиболее популярные байки про осьминогов повествуют о побегах и воровстве – о том, как осьминоги в океанариумах по ночам совершают набеги на соседние резервуары в поисках добычи. Эти байки забавны, но в действительности говорят не так уж много об уровне интеллекта осьминогов. Аквариум по соседству не так уж отличается от лужи воды в зоне отлива, разве что залезть туда и вылезти обратно физически труднее. Существует более интересный, на мой взгляд, вид поведения. По крайней мере в двух океанариумах осьминоги научились гасить свет, выстреливая фонтаном воды в лампочки, когда оставались без присмотра, – они устраивали таким образом короткое замыкание, и электричество отключалось [60]. В новозеландском университете Отаго это влетело в копеечку, так что осьминогов пришлось выпустить на волю. С той же проблемой столкнулась одна лаборатория в Германии. Эти действия выглядят очень «разумными». Однако возможно объяснение, способное притушить блеск этой истории. Осьминоги не переносят яркого света, и у них есть привычка брызгать водой в любые объекты, которые их раздражают (как убедился Питер Дьюз). Так что, возможно, обливание лампочек не требует каких-либо специальных объяснений. Кроме того, когда поблизости нет людей, выше вероятность, что осьминог отойдет достаточно далеко от домика и выберет такую цель, как лампочка. В то же время оба известных мне случая подобного рода создают впечатление, что осьминоги очень быстро обучились этому поведению и поняли его результативность – сообразили, что свет исчезнет, если принять определенную позу и как следует прицелиться. Можно было бы придумать эксперимент для проверки различных возможных объяснений такого поведения.

Этот пример иллюстрирует факт более общего порядка: осьминоги обладают умением приспосабливаться к специфическим условиям неволи и взаимодействию с людьми. В дикой природе осьминоги – одиночные животные. У большинства видов общественная жизнь крайне ограниченна (позже я рассмотрю исключения из этого правила). В лаборатории, однако, они зачастую быстро понимают, как устроена жизнь в новой обстановке. Например, давно подозревают, что в неволе осьминоги способны узнавать смотрителей в лицо и вести себя по-разному с разными людьми. Подобные известия приходят из лабораторий уже много лет. Поначалу они казались анекдотическими. В той же новозеландской лаборатории, которая чуть не разорилась на электричестве, осьминог невзлюбил определенную сотрудницу – неизвестно почему, – и всякий раз, когда она оказывалась в проходе позади аквариума, ей доставался двухлитровый фонтан воды в затылок. У Шелли Адамо в Университете Далуси ( Dalhousie ) была каракатица, которая гарантированно обливала водой всех новых посетителей лаборатории, но не тех, кто бывал там часто [61]. В 2010 году было экспериментально подтверждено, что гигантские тихоокеанские осьминоги действительно узнают людей в лицо, причем даже тогда, когда люди одеты в одинаковую форму [62]. Стефан Линквист, философ, которому приходилось изучать поведение осьминогов в лаборатории, говорит: