Питер Годфри-Смит - Чужой разум

Мэтт отметил на GPS координаты этого места и стал наведываться туда регулярно. Он наблюдал за осьминогами и общался с ними. Его присутствие ничуть не смущало их, а некоторые проявляли любопытство, пробуя играть с ним и изучать его снаряжение. Они залезали на его камеру и воздушные шланги. Другие были заняты какими-то отношениями между собой. Порой наблюдалось что-то похожее на поведение «гопника». Один осьминог мирно сидел в своем гнезде, к нему подбирался более крупный, приземлялся на гнездо сверху и отчаянно сцеплялся с хозяином, очутившимся внизу. После бурной, играющей всеми красками схватки нижний осьминог бледнел, удирал прочь ракетой и приземлялся в нескольких метрах поодаль от кучи раковин. Осьминог-агрессор после этого возвращался в собственное гнездо.

Со временем Мэтт все больше и больше привыкал к общению с этими животными, и мне до сих пор кажется, что осьминоги отличали его от других людей. Однажды поблизости от этого места осьминог ухватил его за руку и потащил на буксире. Мэтт последовал за ним – казалось, будто его ведет за собой по морскому дну крохотный восьминогий ребенок. Прогулка продолжалась десять минут и привела к норке осьминога [65].

Не будучи биологом, Мэтт все же чувствовал, что обнаружил необычное место. Он запостил несколько снимков на сайте для специалистов по головоногим и просто интересующихся этими животными [66]. Там их увидела Кристина Хаффард, биолог. Она спросила меня, известно ли мне это место. Когда я прочел о находке Мэтта, я просто обомлел – и ведь это всего в нескольких часах езды от Сиднея! Во время очередной поездки в город я связался с ним и поехал к нему, чтобы лично встретиться.

Мэтт оказался большим любителем подводного плавания. В гараже у него собственный компрессор для воздуха, и он составляет там газовые смеси для аквалангов по собственным рецептам. Вскоре мы уже чапали на его лодочке к заветному месту в середине бухты, где он бросил якорь, и мы спустились вниз по якорному канату – вокруг не было ни души, не считая нескольких рыбешек.

Колония, которую мы с тех пор прозвали Октополисом, находится на глубине около 15 метров [67]. Ее почти невозможно разглядеть, пока не подплывешь поближе, а морское дно вокруг нее выглядит невзрачно. Там и сям встречаются гребешки, мелкими кучками или по отдельности, над песком колышутся водоросли различных видов. Мое первое погружение там, в холодной зимней воде, оказалось не слишком интересным. Мы обнаружили лишь четырех осьминогов, которые ничего особенного не делали. Но я понял, что это незаурядное место. Как и говорил Мэтт, там была куча гребешковых раковин метра два в поперечнике. Похоже, она накапливалась на протяжении многих лет. В середине ее торчал какой-то предмет, покрытый известковой коркой, вроде камня, сантиметров тридцать высотой, и под ним жил самый большой осьминог в колонии. Я сделал замеры и снимки и стал повторять визиты при всякой возможности. Вскоре мне довелось наблюдать и многочисленные толпы осьминогов, и их сложное поведение – все, что Мэтт увидел во время своего первого погружения.

Если бы у нас хватало воздуха и времени, мы бы наблюдали за ними до бесконечности. Когда колония активна, она завораживает. Осьминоги глазеют друг на друга из своих гнезд среди раковин. Время от времени они вылезают оттуда, гуляют по ракушечной куче или перебираются на песок. Иногда они проходят мимо соседей, не реагируя друг на друга, но порой осьминог вытягивает щупальце и тыкает им в другого. Другой в ответ тоже может вытянуть щупальце или даже два; иногда после этого они мирятся и расходятся каждый своей дорогой, а иногда следует борцовская схватка.

Первая фотография на следующей странице снята невдалеке от колонии – я привожу ее, чтобы дать вам представление об этих животных. Этот вид называется Octopus tetricus , средних размеров осьминог, обитающий только в Австралии и Новой Зеландии. Это довольно крупная особь: от морского дна до верхнего конца его тела более полуметра. Он заснят в момент, когда бросается на другого осьминога, справа от него.

Следующая сцена происходит непосредственно на куче раковин [68]. Осьминог слева набрасывается на правого, который вытянулся и готов пуститься в бегство.

А вот более серьезная схватка, на песке у самого края колонии:

Чтобы зафиксировать изменения кучи раковин, однажды я принес вешки и вбил их в морское дно, отметив приблизительные границы. Вешки, около 18 см в длину, были пластиковые, поэтому я примотал к ним скотчем тяжелые металлические болты в качестве грузил. Я сориентировал их по четырем сторонам света, вогнав в песок почти на всю длину, так что были видны только кончики. Они совсем неприметные, их трудно разглядеть, если не знать наверняка, где искать. Несколько месяцев спустя я снова вернулся туда и обнаружил, что один из колышков вытащили и бросили в кучку мусора возле одного осьминожьего гнезда поодаль. Я полагаю, осьминоги сразу поняли, что вешка несъедобна, и вряд ли она подходила как материал для укрытия. Но осьминог заинтересовался ею потому, что она была чем-то новым для него – так же как рулетки, фотоаппараты и все прочее, что мы приносили с собой.

В других случаях осьминоги орудуют посторонними предметами из более практических соображений. В 2009 году группа исследователей в Индонезии с удивлением увидела, как дикие осьминоги используют половинки кокосовой скорлупы в качестве походных домиков [69]. Скорлупки были аккуратно разрезаны пополам – видимо, их выбросили люди. Осьминоги нашли им полезное применение. Вложив одну скорлупку в другую и держа их снизу под туловищем, осьминог «шагал» по дну. Затем он складывал из половинок шар и прятался внутри. Немалое количество видов животных использует найденные чужеродные предметы как укрытие (например, раки-отшельники), а некоторые с помощью орудий труда добывают пищу (например, шимпанзе и вороны). Но чтобы собирать и разбирать «составной» предмет – такое встречается редко. По правде говоря, неясно даже, с чем можно сравнить такое поведение. Многие животные сочетают разнообразные материалы, строя гнезда, – гнезда в этом смысле «составные» конструкции. Но их не разбирают, не переносят и не собирают заново.

Пример с кокосовыми домиками иллюстрирует главное, на мой взгляд, свойство интеллекта осьминогов – он проясняет, каким образом они стали умными. Их ум – это любопытство и открытость новому; они предприимчивы и находчивы. Эта мысль послужит дополнительным кусочком мозаики в картине, на которой я хочу представить осьминогов – их место в животном мире и истории жизни на Земле.

В предыдущей главе, опираясь на идеи Майкла Трестмана, я писал, что среди великого многообразия планов строения тела только три группы животных обладают «сложным активным телом»: хордовые (как мы с вами), членистоногие (раки, насекомые) и небольшая группа моллюсков – головоногие. Членистоногие двинулись по этому пути первыми, в раннем кембрии, более 500 миллионов лет назад. Сам характер их почина, вероятно, запустил маховик обратной связи в эволюционной гонке, куда вскоре втянулись все остальные. Первыми были членистоногие, а хордовые и головоногие подтянулись вслед за ними.